Вирусный маркетинг

Едва возникает повторяющийся или напоминающий присутствие человека шум, Натан просит всех замолчать и беспокойно оглядывает окрестности.

На второй день они отчетливо видели двух людей в яркой одежде, которые прогуливались, поднимаясь вверх по тропинке на южном склоне долины. Палатку оттуда не заметно, но Натан успокоился, только когда они скрылись. Опасаясь, что они вернутся, он рекомендовал Лоре и Камилле пару часов посидеть тихо. Лора сочла эти предосторожности глупыми, но в памяти Камиллы еще живо воспоминание о найденном теле Бахии, и она молча подчинилась параноидальным требованиям брата.

Вечерами они опорожняют бутылки, купленные Натаном в минимаркете при въезде в Сен-Жан-де-Мюзоль, в четырех километрах вниз по реке от большого римского моста. Так быстрее пролетают ночи, да и проще заснуть на ухабистой земле. В палатке спит одна Камилла. Лора предпочитает ложиться рядом.

— Хочу насладиться свежим воздухом.

Камилла предлагала ночевать в палатке по очереди, чтобы спастись от вездесущей влаги. Натан отказался. Она пробовала настоять, но он был непреклонен.

Никто так и не заговорил о причинах их пребывания в долине Дюзона. И в конце концов Натан почти убедил себя, что это ни к чему. Возможно, рано или поздно все же придется это обсудить. А может и нет. Никто, похоже, не торопится. По меньшей мере, нынешним вечером. Да и есть ли им, что сказать друг другу?

Сегодня ночь особенно теплая. Выпив лишнего, Камилла разлеглась на траве возле палатки. Она спит. Натан наслаждается мгновением, опершись о ствол дикой вишни, в одной руке он держит стакан, а в другой — руку Лоры. Уже час или два они перекидываются банальными фразами.

Она прижимается к нему. Ее голова лежит у него на плече, и Натан чувствует аромат ее волос. Он пробует заговорить, но слова застряли в горле. В оцепенении он не может ни шевельнуться, ни дотронуться до нее, ни обнять. Он ждет инициативы от Лоры, ей решать, когда и где.

Его влечет к ней.

Под действием алкоголя он предается мечтам. Часть ночи дремлет, пока наконец не проваливается в глубокий, но беспокойный сон.

Просыпается он разбитый, с жутким похмельем, как в былые времена. Камилла все-таки доползла до палатки и спит как убитая. Только ноги в ботинках торчат из проема. Зато Лора уже встала и суетится у газовой горелки. От нее пахнет мылом. До Натана доносится приятный аромат горячего кофе. Он до нитки промок от выпавшей росы, но чувствует, как твердеет его член.

— Как спалось? — с насмешкой спрашивает Лора.

Еле ворочая языком:

— А ты как думаешь?

— Нам нужно поговорить, когда проснется Камилла. Мы четыре дня торчим тут без дела. Я понимаю, что ты университетский преподаватель, и у тебя полно времени, а Камилла не работает, но я-то совсем в другом положении, и рано или поздно мне все равно придется уехать. Согласна, нам здесь хорошо. Приятно отрешиться от гренобльской суеты, но моя мама наверняка беспокоится о том, где я. Хозяин квартиры и банкир — тоже, я уж не говорю об администрации факультета.

— Ладно, поговорим.

Она поудобнее усаживается напротив, облегающий синий пуловер крупной вязки выгодно подчеркивает грудь. Когда она двигается, показываются — о нет, ненадолго, всего на долю секунды — ее бедра, которые до сих пор были целомудренно прикрыты плотной юбкой. Она замечает нескромный взгляд Натана.

— Я тебя слушаю.

— Первое. На данный момент это важнее всего, иначе я не смогу продолжать и…

Она прерывает его:

— У меня то же самое. Хочешь, я начну? Мне кажется, мы говорим об одном и том же. Или сначала выпьешь кофе?

Натан соглашается. Она наливает горячий напиток в приготовленную для него чашку.

Лора оказывается более резкой, чем он мог представить. Нет, не резкой, — прямолинейной. И находит слова, которые он пытается подобрать с самого начала июля. Ну, может, и не совсем те.

— Я хочу тебя.

— А…

— Правда. И в сексуальном плане тоже.

Натан молчит.

— Честно говоря, я не могу рассказать тебе о той части моей жизни, которой ты не знаешь.

За последние четыре дня его желание усилилось.

— Ты же понимаешь, мы не будем вечно держаться за ручку, как вчера вечером. Только вот… по множеству причин, которые не так-то легко объяснить, между нами ничего не будет. И точка. Так что я больше не буду участвовать вместе с вами в этой эскападе, временной передышке, во всей этой бредятине — называй ее как хочешь. Я не поеду с тобой и Камиллой ни в Прива, ни в Уарзазат. Сегодня ночью я поняла это. И все прояснилось. Я сяду на первый попавшийся автобус и вернусь в Гренобль, к карандашам и тетрадям, к вечерним занятиям, к нормальной жизни.

Натана мучит одна мысль:

«Что-то не так в этой утренней беседе!»

Что-то не сходится, но Натан не может точно определить, что.

Небольшое усилие, и он найдет ответ.

Он еще не проснулся окончательно. Но скоро кофе возымеет над ним действие.

— Сможешь подвезти меня до Турнона? Прямо сейчас.

Натан не заинтересован в этом. Он не отвечает. Пока нет. Что-то не так, и он пытается понять, что именно.

— Ну или ближе к полудню, пойдет?