Вирусный маркетинг

И шизофренические стороны ее личности, одна сложнее другой. Девушка-куколка, бабочка, зверь, женщина-в-сером, матрица, постель-и-раздвинутые-ноги, женщина-в-красном, последовательные и путаные, Хатор,[44] Тауэрт[45] или Сатис.[46]

Дочь, мать, сестра, жена, любовница, изменница, посторонняя.

Все они стремятся к одной цели: не выжить вопреки всему, но понять, просто узнать, зачем они здесь.

«Проанализировать пройденный путь».

Увидеть смысл в том, чтобы быть дочерью, матерью, сестрой, любовницей, изменщицей, посторонней.

Кем бы они ни были, в какую бы то ни было эпоху, они всем своим существом обращены к единственной цели: придать смысл собственным переживаниям.

С первых же слов Иезавели Натан понимает, что, решив поехать в Прива, они подписали себе приговор. Они заключили сделку — Камилла, Иезавель и он.

Тайный смысл сделки раскрывает игра в вопросы без ответов, которую Лоик затеял в подземельях СЕРИМЕКСа. Студент не проиграл ее. Он ввел Натана в мир таких реалий и представлений, о которых тот и не подозревал, и из этого мира ему уже не выйти. Лоик пролил новый свет на его размышления. В этом мире символов доминирование — уже не только действующее начало управления социальными отношениями и средой. Оно возведено здесь в ограничительный принцип, принцип контроля над жизнью во всех ее проявлениях, психических, генетических, технических и биологических. Несомненно, это худший из оруэлловских кошмаров.

Такова реальность, которую он наблюдает в настоящий момент. Но не способен разглядеть как следует.

«Действительность».

В которой живет Иезавель.

— Моя история начинается сегодня.

В голове Натана еще звенят последние слова Иезавели, когда солнце входит в зенит. Некоторое время трое беглецов молча смотрят друг на друга. Главное сказано.

«Осталось принять решение».

Которое касается всех троих.

Но еще и Бахии, Александра, Дени, дочерей Иезавели и всех подопытных, кричавших от боли во время опытов Сахара.

«Жить или умереть?»

Нет, еще сложнее:

— Мы не можем допустить, чтобы эти ужасы продолжались.

ТИН,

3 января 2008

Тексье, с перекошенным от боли лицом, продвигается вперед во главе десятка подручных, рассредоточившихся по территории шириной в двести метров. Еще пятнадцать со вчерашнего дня прочесывают дороги и тропы.

«Если бы они предоставили это мне…»

Никогда не доверять.

Девчонка знает эти горы как свои пять пальцев, а у него есть только карта. До сегодняшнего дня служба безопасности Ком-Бабелии ограничивалась контролем над дорогами и воздушными коридорами. Все равно что найти иголку в стоге сена.

Не доверять никому.

«Особенно этой мерзавке Иезавели».

Ненависть искажает его лицо, и без того изможденное страданиями, которые причинила ему несколько часов назад операция по извлечению пули. Амфетамин почти не действует. Для себя Сахар приберегает инъекции посильнее.

Потом.

«Они могли пойти только на восток!»

Он включает рацию.

— Тексье.

— Никаких следов возле Гравьер и Сент-Маргерит.

Тексье в гневе вырубает передатчик.

«Они наверняка ушли на восток».

Обыскать каждый квадратный метр.

Тексье знает, что у Иезавели почти неисчерпаемые физические возможности.

«Но не у тех двоих».

Они задерживают ее. За беглецами гонятся уже четырнадцать часов.

«Мы уже должны были поймать их».

Мерзавка, мерзавка, мерзавка.

Наказ Сахара:

— Она нужна мне живой, слышите?

«Ну еще бы!»

У Сахара слабость к этой девчонке. Он пресмыкается, раболепствует перед ней.

Если бы решал Тексье…

Он отдает приказания по рации:

— Сворачиваем на правый склон, потом сто метров вдоль гребня.

Ногу сверлит боль.

Тексье связывается с людьми, отвечающими за юго-западный участок.

— Тексье. Есть что-нибудь?

— До сих пор ничего.

— Должны же они где-то быть, черт возьми!

Он меняет частоту, чтобы выйти на связь с теми, кто следит за дорогами.

И рявкает в трубку:

— Тексье!

— Ни одной подозрительной машины. Но…

Он ревет в передатчик:

— Но что?!

— На трассе движение, и нам приходится быть очень осторожными. Есть вероятность, что они могли проскользнуть.

— Вы думаете, что упустили их?

Заминка на пару секунд.

— Нет.

— Мы с полуночи прочесываем территорию, три голодных калеки не могли выйти из леса и сесть в машину так, что мы их не заметили.

Участок от гряды Барр до Салель просматривается в бинокль. У них не было шансов просочиться. В это время года видимость идеальная.

— Вы совершенно правы.

— Я хочу, чтобы вы дошли до Вана и Шамбона. Увеличьте частоту рейсов. Немедленно!

«Мы должны были увидеть их».

Они где-то прячутся.

Тексье сжимает кулаки.

«Если только они не…»

— Вот мерзавка!

Единственный возможный вариант.

Он хватает рацию.