Вирусократия

В первом купе ехала небольшая семья. В четвёртом шумно и даже немного нагловато четверо «дембелей» – десантников. В восьмом и девятом компания мужчин – двое в одном и трое в другом. К великой радости проводницы Клавы, эти пятеро часто просили чай и вели себя очень странно для мужской компании. Ни тебе нагловатых намеков, ни откровенных взглядов по ладной фигурке молодой проводницы. Едут тихо-мирно, в отличие от десантуры.

Как раз сейчас она несла на подносе новую порцию чая. Дорогу ей преградил, буквально вывалившись из купе, довольно пьяный бугай в тельняшке.

– Клавде-е-я! – заплетающим голосом то ли пропел, то ли прокричал он. А сообразив, что руки у девушки заняты, схватил её за стройные бедра.

– Пустите! – стараясь не привлекать ничьего внимания, сказала проводница.

– Ой-ой-ой, какие мы недотроги, – промычал солдат, не выпуская девушку из объятий. И попробовал опустить руки ниже и назад.

– Я милицию вызову, – повысив голос, предупредила Клавдия.

Двое собутыльников десантника весело щерились, выглядывая из купе, и всем своим видом давали понять, что одобряют своего «смелого» сослуживца.

– А не надо, милая, милицию, он сам сейчас отпустит, – произнёс невысокий худощавый мужчина из восьмого купе. Он как раз выглянул в коридор и теперь, прикрыв за собой дверцу, неспешной походкой шёл в их сторону.

– Ты бы, батя, не лез, а то я, хотя и не бью стариков, – с наглой ухмылкой процедил сквозь зубы солдат, – но для тебя могу сделать исключение.

– Форму не позорь, служивый, – спокойным голосом произнёс мужчина. – Тебе страна её не для того давала, чтобы ты девушек лапал. Или ты только на это способен? А голова у тебя только для того, чтобы берет носить?

– Да я тебя за такие слова… – отпустив проводницу, возмутился пьяный солдат. – Ты кто такой вообще?

– А я и есть та страна, которую ты защищать должен, а не унижать, – уже строже сказал мужчина.

– Да пошёл ты, – солдат выругался и опять повернулся к Клавдии.

Та, немного успокоившись, официальным голосом произнесла: «Товарищ пассажир пройдите, пожалуйста, в своё купе и прекратите безобразничать. Вы нарушаете правила проезда в поездах дальнего следования».

– Пойду, тока с тобой, красавица, – опять протянул руки к девушке солдат.

– Вижу, хороших слов ты, парень, не понимаешь, – негромко окрикнул мужчина. – А ну оставь девчонку в покое! А то и я не посмотрю на то, что молодых обычно не бью.

– Ну, ты, блин, достал, – взвизгнул разгорячённый алкоголем солдат и рванулся в сторону говорившего. Тот вместо того, чтобы скрыться в купе, лишь улыбнулся и спокойно достал из кармана десятирублевую монетку. Когда озверевший десантник был уже метрах в двух от него, спокойно произнёс:

– Притормози-ка, сынок! Охолонь немного!

И гораздо тише, так, что услышал лишь нападавший, свистяще-шипяще добавил:

– Ит-ремс ай-сий-об!

И, несмотря на спокойный тон, которым были сказаны эти немудрёные, за исключением последнего, слова, даже потерявший рассудок десантник ощутил ту внутреннюю силу и уверенность, с которой они были произнесены. И остановился.

А странный мужик, ещё раз улыбнувшись, поднял зажатый между большим, указательным и средним пальцами правой руки монету на уровень груди и сказал:

– Вот я тебе фокус покажу, а ты попробуй повторить. Может, и желание драться отпадёт.

После чего взял монету обеими руками и неторопливо скрутил её в трубочку. Затем шагнул навстречу десантнику и протянул ему своё изделие.

Оторопевший парень взял бывший всего несколько секунд назад десятирублевкой цилиндрик и недоверчиво его ощупал. После чего поднял глаза на мужика и хрипло спросил:

– Как вы это сделали?

– Потому что праведно живу и всю жизнь занимаюсь тяжёлой физической работой.

Казалось, ситуация разрядилась. Однако в это время высыпавшие в коридор дружки десантника пьяно проорали:

– Ну, ты чего, какого-то старого пердуна испугался, что ли?

Парень, только что увидевший, что может этот самый «старый пердун», замешкался, но потом гордость взяла вверх, и, снова набычившись, правда, уже не так уверенно, он громко, явно для того, чтобы его услышали дружки, произнёс:

– Фокусы, батя, дело хорошее, и мужик ты, я смотрю, ещё в силе, но только, как говорил один из китаёз, «монеты не могут дать сдачи». А нас рукопашке не зря учили. Так что отвали и не лезь не в своё дело!

Его дружки одобрительно заржали, особенно после фразы про не способные сдать сдачи монеты – её двусмысленность дошла даже до их размягчённых алкоголем мозгов. Хотя сам автор изречения в момент его произнесения об этом не думал.

Мужчина лишь укоризненно качнул головой и сказал:

– Что ж, по-хорошему не вышло. Я предупреждал, ты не внял. А произвола я не допущу!

После чего просто выставил перед собой руку с плотно сжатой ладонью.