Вирусолог: цена ошибки

Действительно, была такая история. Руководство сгенерировало идею, что, поскольку по многим показателям крови и других тканей свиньи имеют высокое сходство с человеком, хорошо бы иммунизировать их вирусом Эбола и получить иммуноглобулины для профилактики. Один из сотрудников взялся за реализацию. Раздобыл мини-свиней, занес их в инфекционный виварий, приспособив шкафы для содержания. Мини-то они мини, но килограммов десяти достигали. Работать в изолирующем костюме хуже, чем со свиньями, только с обезьянами: если они убегут из клетки, сразу прыгают на трубопровод и сидят там, скаля зубы и кидаясь фекалиями, когда начинаешь за ними гоняться. Так вот, ввел он мини-свиньям вирус. Свиньи к Эболе невосприимчивы: сидят себе, иммуноглобулины для нас нарабатывают. Через месяц этот сотрудник ввел им еще вирус и уже раскатал губу, как много иммуноглобулинов получит и сделает и диагностический, и профилактический препарат. Тут один функционер из биобезопасности этих свиней и обнаружил. Оказывается, разрешения на работу со свиньями нет. С морскими свинками есть, а со свиньями нет. Даже с крысами можно – они лабораторные животные, а значит, инструкцией разрешены. Адекватный человек с инфицированными Эболой крысами работать не полезет – смертельный номер. Но нигде не написано, что свиньи – это лабораторные животные. «Немедленно уничтожить!» Сотрудник пытается отстоять свой труд и дело. Давайте, говорит, неделю просто покормим, пока после второй иммунизации количество иммуноглобулинов вырастет, и тотально заберем кровь. Это, конечно, не гипериммунная сыворотка, но хоть что-то. Не-е-е-т, говорят. Вдруг при отборе что-нибудь случится. Гори они синим пламенем, твои труды. Ах, ты не хочешь выполнять дурацких приказов? Тогда тебя вообще от работы в зоне отстраняем, а свиней усыпить: в хлорамин, автоклав и в печь!

Возразить другу было нечего. Сдавать его – бесчестно. Договорились, что вместе будем отслеживать самочувствие и при первых подозрительных признаках примем меры к изоляции.

О таких скрытых случаях Алексей узнавал, как правило, задним числом – их было немало. Часть людей, пережив серьезный стресс, уходили из лабораторий, работавших с опасными вирусными инфекциями. Другие оставались: интерес к исследованиям заглушал страх. Но при неочевидных случаях вопрос, сообщать или нет, мучил многих, иногда выливаясь почти в курьезы.