Вирусолог: цена ошибки

– Далее – интерферон. Вот действительно очень важная проблема. Может быть, даже самая важная. Интерферон – это белки, вырабатывающиеся клетками в ответ на инфекцию. Они защищают другие клетки от заражения. Если заразить культуру клеток вирусом герпеса, на следующий день она будет им буквально изорвана. Но если заразить такую же культуру вирусом краснухи, который сам по себе не вызывает разрушения клеток, а потом внести туда вирус герпеса, он уже не повредит их. В вирусологии это называется интерференцией. Конечно, она не всегда обеспечивается выделением интерферона, и механизм его действия многофункционален. Он работает не только как фактор, защищающий рецепторы, через которые вирус попадает в клетку, но и как активатор важнейших клеток иммунитета. В общем, это универсальное противовирусное средство – примерно как антибиотик для бактерий, то есть однозначно должен помогать. Но, как я помню из твоего семинара годичной давности, в эксперименте он не был эффективен. Почему?

– Точно. Мы видели в эксперименте, что ни интерферон, ни его индукторы не дают защиты при инфицировании животных, но не понимали почему. Так вот, сегодня известно, что вирус Эбола блокирует способность инфицированного организма вырабатывать интерферон и даже возможность использовать его, если ввести. Делает он это с помощью одного из своих белков, имеющего молекулярный вес 35 килодальтон[18]. Строение фрагмента этого белка делает его антагонистом интерферонов альфа, да еще и блокирует белок, с которого начинается выработка интерферонов бета. Мы долго не могли понять, почему феномен подавления интерферонового ответа при этой болезни вроде бы очевиден, но изменения в геноме, связанные с вирулентностью, происходят в другом белке – с молекулярной массой 24. Потом выяснилось, что и в этом белке изменения приводят к подавлению способности интерферона защищать рецепторы клеток от вируса и это еще актуальнее. Поэтому получается, что инструкция наверняка предписывает вводить интерферон и, по идее, это нужно, но на деле приведет лишь к температурному скачку опять же за счет реакции организма на чужеродный белок и ничему более. Так что надо хорошо подумать, вводить ли интерферон и если да, то когда. Теперь «Виразол», – продолжил Алексей. – Ну это, что называется, от бессилия. Нет, конечно, в виде мази и против герпеса он кое-какой эффект дает, но в инструкцию по лечению лабораторного заражения Эболы он записан по незнанию. Ни в одном нашем эксперименте он эффекта не дал. Печень посадим, а толку? Давай лучше я тебе напишу бумагу, что отказываюсь от этого препарата.

Барменталь усмехнулся:

– Не надо с меня ответственность снимать. За свои действия сам отвечу.

– Дальше гемосорбция[19]. Вроде очевидно, что вещь должна быть полезная. Кровь пропускается через сорбент, значит, часть циркулирующего в крови вируса и образовавшихся токсинов будет выведена из организма. Но! Ни в одном эксперименте на приматах не было даже минимального эффекта. Не то что вылечить – даже увеличить продолжительность жизни не удалось. С Серегой Вязовым тоже позитива не наблюдалось. Правда, у него был Марбург. Ну да все равно. Видимо, этот метод для других хворей. То ли дело – плазмаферез. У больного отбирают 500 миллилитров крови в разовый пластиковый мешочек и центрифугируют, в результате эритроциты и другие клетки крови оседают, а плазму сливают. Клетки разводят солевыми растворами и вводят обратно в вену. Процесс повторяют несколько раз. А можно сделать то же самое на специальных фильтрах. Процедура очень эффективная. Сергея Вязова несколько раз вытаскивали с того света. Конечно, вирус Эбола не Марбург, но, во-первых, это родственник и очень близкий. Во-вторых, Марбург устойчивее Эболы. В-третьих, во время вспышки в Европе он дал 27 % летальности. Там были подключены все возможности интенсивной терапии и учитывались все случаи заболевания, в том числе и заражения от людей. А этот вирус, в отличие от Эболы, при передаче от человека к человеку резко теряет вирулентность. Помнишь, у нас был реаниматолог из Москвы? Он случайно укололся шприцем, которым делал инъекцию Николаю. У него инфекция уже шла по абортивному типу: начала развиваться, а затем резко оборвалась. А вот в Африке дважды были вспышки лихорадки, вызванной вирусом Марбург, с летальностью 80–90 %. Хотя, может быть, этот штамм просто вирулентнее. Так же, как есть Эбола Заир с летальностью 90 %, а есть Эбола Судан с летальностью чуть более 50 %, то есть умирает «всего» каждый второй.