Вис и Рамин

Глаза - волшебной силой знамениты,

Пусть взоры в юных старцев превращают,

Пусть губы к жизни мертвых возвращают, -

Клянусь, - тебя любить, как прежде, буду,

Я пронесу любовь к тебе повсюду.

Любя тебя, презрев ту красоту,

Твою кормилицу ей предпочту!"

Затем они слились в лобзанье жгучем,

Но каждый был разлукой близкой мучим.

Не слезы, - кровь у них текла из глаз.

Ужели встреча их - в последний раз?

Был пламень их тоски неукротим,

От вздохов до небес вздымался дым.

Струилась из очей вода разлуки, -

Нет, жемчугами полные излуки!

От вздохов адским пламенем дохнуло,

Земля в слезах, как в море, потонула.

Скажи: когда они расстались в горе,

Возникли между ними ад и море!

В седло Рамин уселся поутру,

А Вис терпенья сбросила чадру.

Ее согнула, словно лук, разлука, -

Стрела в Рамина прянула из лука.

Когда же в сердце та стрела вошла, -

Согбен, как лук, он взвился, как стрела.

Рыдала Вис: "Хоть далеко свиданье,

Уже сейчас мне тяжко ожиданье!

Ты вынужден в далекий путь пуститься,

А для меня любовь моя - темница.

Твою любовь, покуда ты в пути,

В темнице постараюсь я найти!

Проклятие моей злосчастной доле:

То я в пыли, то снова на престоле!

Какая в сердце маленьком тоска, -

А ей была бы даже степь узка!

От слез глаза мои - влажнее моря,

А сердце адом сделалось от горя.

Виновна ль я, что я не знаю сна,

Что я разлукою потрясена?

Кто выдержит - плыть в море бесконечном

Иль жить в аду, в огне пылая вечном!

Что может быть ужасней, коль врагу

Свою же долю пожелать могу?"

Рамин и войско двинулись походом,

И трубный рев взлетел к небесным сводам.

Подобно туче, взвился прах летучий,

Рамина слезы - дождь из этой тучи.

Он думал о любимой постоянно,

Он чувствовал, что в сердце ноет рана.

Тоска, тоска была в его глазах,

Его покрыл разлуки вечный прах.

Влюбленному терпенье непонятно,

Он в дни разлук - нетерпелив стократно.

Но кто, любовной мучаясь тоской,

С любовью мог бы сочетать покой?

РАМИН ВЛЮБЛЯЕТСЯ В ГУЛЬ

Хотя Рамин, являя знатность, доблесть,

Огромную теперь возглавил область, -

Что власть ему и ратные труды?

Рамин без Вис - как рыба без воды!

Он странствовал, любим подвластным краем,

Следил, чтоб мудро был он управляем,

Он посещал селенья, города,

Прогнав несправедливость навсегда.

Благоустроил он дела в Гургане

И жителей избавил от страданий,

Так что теперь пасли овечек волки,

С орлами подружились перепелки!

Так весело он пировал в Амуле,

Что там в вине и реки потонули!

В стране Кумиш из-за его щедрот

Был днем и ночью радостен народ.

В Гурабе двигались на водопой

Со львами лани общею тропой.

Скакал он с грозной ратью в Исфагане, -

Подобной не было на поле брани!

Над Реем реяла его отвага,

Багдаду он принес добро и благо.

Мир словно сбросил долгих тягот бремя, -

И стало радостным людское племя.

Прошли обиды, и обширный край,

Казалось, превратился в вечный рай.

Навек исчезла зависть на земле,

Повсюду - счастья завязь на земле!

На всех лугах - бьют радости ключи,

У всех в руках - от всех богатств ключи!

...Случилось так, что витязь именитый -

Рамин - вступил в Гураб с веселой свитой.

Рафед, Шапур, знатнейшие вельможи,

Ему навстречу вышли в день погожий,

И на пиру в честь гостя полилось

Душистое вино из царских лоз.

Помчались на охоту утром рано.

Охотясь, веселились беспрестанно.

То забавляли их стрела и меч,

То лютня, кубок, сладостная речь.

То в чащах настигали львов лесных,

То в чашах пенилось вино для них.

Вот так, как я уже сказал вначале,

Они охотились и пировали.

Но был Рамин всегда тоской объят,

А сердце - как разрезанный гранат.

Когда стрелу хотел он в дичь метнуть,

Стрела любви в его вонзалась грудь,

И, прекратив охотничьи забавы,

Он проливал из глаз поток кровавый...

Однажды, возвращаясь на закате,

Увидел солнце предводитель рати:

Красавица была - как день весенний,

Как снадобье от мук и огорчений.

В державе красоты она - царица,

В ее лобзанье жизни смысл таится.

Ее ланиты - как цветущий сад,

Что тростниковым сахаром богат.

Чудесно волшебство ее кудрей,

А каждый завиток их - чародей.

Ее уста живой воды полезней,

Лекарство в них найдешь от всех болезней,

А губы, словно яхонты, блестят,

А зубы словно яркий свет плеяд!

Посмотришь, как абхазский лучник смелый,

Она из глаз прекрасных мечет стрелы.

Шуштарская парча - ее ланиты,

И сладок рот ее полуоткрытый:

Одна губа - как роза молодая,

Жемчужина с хмельным вином - другая.

Светлей плеяд кушак ее красивый,

Круглей, чем лук, волос ее извивы.

Два пояска: один - для кипариса,

Другой как бы украсил стан нарцисса.

Гранату щеки уподобит мудрый,

Сравнит с цепями для влюбленных - кудри.

Нет, щеки - опьяненья родники,

А кудри - обольщения силки.

Снег, молоко, вино и кровь - ланиты,

Рот - жемчуга и сахар, с медом слитый:

Те - жемчугом кудрей окаймлены,

А в этом - жемчуга заключены.

Рабами служат сердцу сталь, гранит,

А стан стройней, чем тополь и самшит.

Хрустальный стан сердца влечет, блистая,

Как в ясной влаге - рыбка золотая.

Венец - алоэ, мускус благовонный:

Такой у самодержцев нет короны!

Как две колдуньи, полные красы,

До самых ног спадают две косы.

Нет, с неба к нам спустилась ночь сама,

Чтоб одурманить и свести с ума!

Парча бледнее этой красоты,

А серьги - будто на парче цветы.