Висенна

Ратин привел Тигренка: парень вконец извелся, ожидая своей судьбы. Судья и посол города стояли в том самом шатре, а Спарк сидел на единственной в палатке мебели: походном кассовом ящике. Было ему даже не страшно и совсем не горько - было пусто; и напрасно он тряс память, пытаясь воскресить ущелье Минча; или овражек с кладами; или хотя бы видение в каменном мешке, когда держал "испытание ничем".

Наместник поднялся. Поглядел на Тигренка: ничего, красив. Лицо четкое, чистое, загорелое. Осанка твердая, движется легко - воин. Даже если бы и не носил добротного чешуйчатого доспеха; даже если бы и не отобрали у него часовые на входе великолепную саблю "медвежьей стали". Ратин отошел за полотняную перегородку: вежливо давал поговорить наедине.

Поговорить! Спарк улыбнулся донельзя криво. Пять лет назад хотел поговорить с Неславом -- зарубили Гланта. Потом ведь и самого Неслава резать пришлось... Сегодня послал к горожанам с миром, а они Салеху руки оттяпали! "Добрый наместник - первая причина бунта?"

Вот так вот и озлобляются люди - вдруг понял Спарк. Вот оно - про что читано-перечитано, только въяве и вживе. Раз напоролись, другой... На третий уже никто с послов не начнет. Велит сразу приступать, нести тараны, ставить лестницы и бить стены...

А не озлобиться, все равно послов отправить? Я к противнику благородство проявлю, так. А руками за мое прекраснодушие заплатит кто - Сэдди?

Нельзя плакать. Губы скривить - и то нельзя. Давит застегнутый Пояс, а завтра бой. И парень этот, городской, смотрит. Вот при ком еще не хватало проявить слабость!

Спарк тоже перешел в другую половину шатра. Позвал вполголоса, таясь от гостя за полотняной стенкой:

-- Судья!

Ратин обернулся.

-- Знаешь, чего я никак понять не могу?

Сын Ратри Длинного поднял брови в молчаливом вопросе.

-- Как будто бы, я довольно хорошо себя знаю. Почему же тогда некоторые вещи меня выбивают из равновесия, а некоторые - нет?

Ратин набрал воздуха для ответа, но его опередили многочисленные нестройные рога. И северовосточный Судья сказал совсем не то, что собирался:

-- Приговоренные. Пойдем, я им все объявлю, что следует, и вымпелы повешу.

Вернулись в общую половину шатра.

-- Посол!

Городской посланник выпрямился. Наместник показал ему на северные ворота лагеря, перед которыми снимали с грифонов и пинками выстраивали колонну смертников. Велел:

-- За мной. Смотри и запоминай.

Ратин покосился, но Спарк встретил его таким взглядом, что Судья первым отвел глаза. Крутого парня хотели? Будет!

-- ... Будет смерть вам всем! Завтра до захода солнца! - сын Ратри Длинного шагал перед неровной цепочкой осужденных. Спарк прикинул: больше сотни. Люди и медведи вперемешку. Ни волков, ни ежей. Ежи крайне редко нарушают несложные законы Леса. А волки никогда не даются живыми.

... - Только одно ваше спасение: подвиг!

"Приговоры, что ли, посмотреть?" - подумал наместник, - "Хоть знать буду, кого за что..." Потом раздумал: Ратин сам сделает все, что надо. А ему и своих забот хватит.

... -- Подвиг ваш прост. Кто найдет в городе любую из этих девчонок...

Над землей появилось призрачное изображение. Ирка шевелит листья кроссовком, Катя и Лариса настороженно озираются чуть поодаль.

-- ... И представит Лесу живыми и здоровыми! Чтобы ни пылинки на них не упало!

Строй заволновался. Подошел десяток бойцов из охраны лагеря. Без лишней суеты надевали на смертников широкие кожаные перевязи с трубками за спиной. В трубки устанавливали древки. На древках висели флажки - темные в сумерках, обмякшие в предгрозовом безветрии.

-- ... Тем жизнь!

Сотня выдохнула разом. Но главное судья приберег напоследок:

-- ... Кто возьмет городские ворота! И удержит их до подхода черного знамени!...

Ратин сделал передышку. Окинул цепочку взглядом, дождался, пока над плечами последних замаячат древки с обвисшими вымпелами. Вскинул сжатый кулак, выкрикнул:

-- Тем прощенье! И слава вечная!

Повернулся, зашагал в шатер. Спарк молча последовал за ним. Охрана увела смертников к месту ночлега.

-- Оружие выдадим? - спросил наместник у самого шатра. Судья выразительно посмотрел на вражеского посланника, потом на Спарка. Тот утвердительно кивнул: говори, я разрешаю. Ратин с Волчьего Ручья оскалился:

-- Ничего мы им не выдадим. Они завтра первыми пойдут на стены. Там и добудут себе все, что захотят. Хоть мечи из "медвежьей стали", а хоть доспех с золотой чеканкой.

Наместник перевел взгляд на Тигренка:

-- Слышал?

Посланник, до сих пор державшийся стойко, вдруг растерял все скорбную твердость, рухнул на колени и попытался поцеловать Спарков наруч:

-- Город! Господин, пожалей город!

-- Встань, не позорься...

Ратин почти без усилий поставил юношу на ноги. Спарк протянул руку. Взял Камень, болтавшийся на простой цепочке поверх чешуйчатой брони Тигренка. Кивнул:

-- Ты тоже знаешь легенду... -- приказал дежурному:

-- Проводите его до городских ворот и чтобы волос с головы не упал. Он - посол, ясно вам? На воротах вернете оружие.

Разжал пальцы, и Камень глухо звякнул по чешуе. Наместник повернул голову к горожанину:

-- До завтра.

***