Висенна. Времена надежды

Парень остолбенел, разинув рот. Потом выпалил:

— Так вы с юга?! И что, там правда звери есть говорящие?! И у жены наместника Леса девять черных кошек везде ходят, а что подслушают, то ей доносят?! А сам наместник каждую октаго по человеку съедает? А кто ворует или грабит, тех волкам отдают на растерзание?

Тут Тигренок не выдержал и засмеялся в голос, то и дело оглядываясь на своих попутчиков.

— Брешут, значит… — паренек подвернул широкие коричневые рукава, отряхнул такие же штаны. Деловито подтянул желтый кушак и переступил босыми ногами. Утром они были красными от холода, а теперь от дорожной грязи приобрели цвет штанов.

— Что, даже крови не пьет? Наместник-то?

Лиса уткнула лицо Тигренку в плечо и давилась хохотом. Тигренок совсем уж собрался крикнуть: «Людоед, а ты кровь пьешь?» — чтобы Спарк тоже посмеялся. Потом сын тысячника сообразил, как это должно прозвучать для постороннего, и с сожалением покачал головой. Просмеялся и фыркнул:

— Ни даже говяжьего ливера!.. Хотя, отдавать воров на растерзание… Это дельно. Этпогосударственному… Это мы без говорящего зверья — нипочем бы не додумались, верно? — Шаэррад подмигнул коричневому подростку. Тот сперва улыбнулся. Потом сообразил, что южанин издевается. Сплюнул. Махнул рукой:

— Да ну вас в туман… Мокроголовые…

— Ох, будет вам! — Лиса улыбнулась примирительно:

— Лучше скажи, где тут можно хороший дом купить. Чтобы жить.

Северянин быстро окинул пару взглядом. Сверху донизу. И еще раз. И еще.

— Ага. Жениться собрались. Ага…

Обернулся к городу и принялся разглядывать ТопРаум так, словно не в нем прожил полторы восьмерки лет.

К Тигренку и девушке подошли Спарк, Майс и Рикард. Обоз неспешно тянулся по гребню старого вала; далеко впереди фургоны уже сцепляли парами, подготавливая к спуску. Караван готовился повернуть направо, в город. У съезда начиналась широкая улица, прорезала море крыш: к западу уходили потемневшие от дождя или золотистые из дранки. На восточную сторону и до самой объездной топорщились острые, кремовоблестящие, черепичные. По окраинам — и далеко к северу, и близко, почти под ногами стоящих — пухлой каймой тянулись крыши из тростника. Там и сям между сизыми ветками спящих пока садов мелькали плоские верхушки погребов и подвалов, укутанные черной землей, простроченные зелеными искрами первых всходов. Время Солнца и Снега закончилось полторы октаго назад; а теперешнее так и называлось: Теплые Травы. Застройка ТопРаума напоминала южную четверть ХадХорда. Ту самую Усянку, где улицы вьются затейливо, без видимого порядка — но живописно и приятно глазу. Только ТопРаум застраивался не камнем, а рублеными теремами, со всем положенным узорочьем: орлиными головами на крышах, прорезными «полотенцами» по скатам и углам, точеными балясинам в крыльцах и переходах… Каменными оставались печные трубы да нижние этажи — подклети, наполовину врытые в землю. Да еще высокие, толстые стены, делившие город на пять неравных частей — от пожара.

Паренек-провожатый вытянул было руку в восточную сторону, к мосту через Переярку. Потом убрал руку.

— Я ведь нищий, — и снова подтянул желтый пояс, — У меня даже сапогов нет. Как я могу посоветовать хороший дом? Разве я знаю, что такое дом?

— А что так? — осведомился наместник, — Работы нет, или не умеешь ничего, или не берут? Или сам не хочешь?

— На вырубку маленький еще. Топоры и пилы точить — умение надо. То же и охота, и смолу собирать, и всякое лесное дело. Батьки нет, кто научит? В общество никоторое без вклада не примут. Воровать… князевы люди, если поймают, безо всяких зверей говорящих спину на ремни порежут и посолят… — парень переступил с ноги на ногу и выпалил:

— А услуживать не могу! Душа не лежит.

Лиса вопросительно поглядела на Тигренка. Майс взял Спарка за рукав — и проводник послушно закрыл рот. Тигренок с треском почесал затылок.

— Положим, нам потребуется помощник, — медленно выговорил сын тысячника. Потом спохватился: мальчишка же! Его работой по саду-огороду не купишь. И прибавил резко:

— Мне потребуется. Коня боевого смотреть. Оружие чистить. Ну, — сын тысячника ухмыльнулся:

— И точить, конечно надо будет. Так что… выучу.

— Эй! — крикнул атаман, заметно отдалившийся вместе с караваном, — Двигайтесь уже! Догоняйте!

— Давай, быстро говори: согласен или нет? Только гляди, воровать будешь, так не хуже князя шкуру спущу. Не скажи потом, что не предупреждал.

— И как тебя звать? — спросила Лисица, — А то первый раз ты так пробурчал непонятно…

* * *

— Непонятно только, откуда она деньги взяла.

— Какие еще деньги, атаман?

— На свадьбе. Октаго тому назад в ТопРауме. Шаэррад Тигренок… то есть, Кориенталь, сын Эрли…рангорда… во, выговорил. Правильно его отца Тигром назвали!

— Ага, а помнишь, Майс, на второй день поутру: кто не мог его отца полным именем назвать, того за пивом?

— Да где ему помнить, он еще с вечера как лег под яблоней…

— Это была груша.