Вишенка в паутине (СИ)

— Просили же! Вот что ты ржёшь? — насупились близняшки. — Думаешь, много вариантов, когда семья небогатая, а наверх вылезти тоже хочется? После примского университета на любую руководящую должность берут! И замуж… Ой!

Тира уставилась на множащийся красные крапины на светлом подоле, а потом зажала ладошкой кровоточащий нос.

— На, приложи холодное, — Хьюмо вытащил из ящика с искусственным льдом запотевшую бутылку. — Подожди, руки от лица убери и вперёд наклонись, а то всё платье заляпаешь, — вплотную занялся он спасательной операцией, помогая Мэй развернуть сестру и найти, чем оттереть случившуюся катастрофу.

Но доиграть в доктора ему не дали. Парень даже сам сначала не понял, кто и зачем съездил ему по уху и отшвырнул в сторону.

— Помогите! Убивают! — истеричные завывания господина Никти, Хьюмо слушал уже снизу, недоумённо хлопая глазами на бегущих к нему солдат.

Кажется, близняшка в голубом что-то пыталась воспитателю рассказать, кажется, прохожие пытались что-то спрашивать… Но Димар Никти не слушал никого, упрямо голося и тыкая пальцем в сидящего на песке раба. Хьюмо решил, что ему всё-таки тоже стоит объясниться, и попытался встать. Хотя, спустя секунду, он уже понял, что это было роковой ошибкой. По голове прилетело прикладом автомата, а потом ещё меж лопаток и по рёбрам, но уже сапогом.

— Стойте! Стойте! Что вы делаете?! — избиение остановил незнакомый мужской голос.

Парень выглянул из-под сцепленных над головой рук и заметил приближающегося к нему врача. Растолкав толпу зевак, пожилой мужчина в серо-коричневой форме с крестом на рукаве мельком осмотрел растерянную, вымазанную в подсыхающей крови Тиру, потом бросил взгляд на помятого Хьюмо и, попросив впечатлительного переводчика заткнуться, велел переправить пострадавших в лазарет.

Лазарет

Хозяйка влетела под светлый полог лазарета ожидаемо быстро и с не самым добрым выражением лица, но, найдя взглядом Хьюмо на одной из выставленных в ряд вдоль стены раскладушек, немного расслабилась.

— Почему не позвонил?

— Я подумал, что вам и так расскажут, зачем лишний раз отвлекать…

— Вот, что в лоб, что по лбу, — скорее с досадой, чем со злостью высказалась Ками-со, уперев руки в бока и шаря взглядом от одного пластыря на теле собственности к другому. — А если бы тебе башку проломили, я бы об этом тоже только в конце дня узнала? Кстати, не проломили же?

— Нет, у вашего парня только ушибы и пара ссадин.

Госпожа Мортир обернулась на голос, узрев направляющегося к ней пожилого врача. Четверть койко-мест в медицинской палатке всё же были заняты и, закончив делать перевязку одному из аборигенов, мужчина поспешил уладить конфликт.

— Гоир Мелди, полевой хирург и врач широкой практики общества «Мир без границ», — открыто улыбнувшись, протянул он руку свободной гражданке. — А вы владелица? Ками Мортир? Хьюмо вас уже заочно представил, пока я его осматривал.

— Вот так прямо и Хьюмо? Не пациент? Не раб? — ответив на рукопожатие, оценивающе склонила голову к плечу переводчица.

— Предпочитаю имена, — нисколько не смутившись, признался врач. — Перед болезнью и увечьем все равны, не так ли?

— Утверждение спорное, но опустим философию, — усмехнулась Ками. — Мальчика могу забрать? Лечение не требуется?

— Можете, конечно, — дружелюбно кивнул эскулап. — Слава богу, ничего страшного нет ни у вашего парня, ни у той девочки, — обернулся он к сидящей через три раскладушки близняшки в испачканном бурыми пятнами светлом платье.

Кровь из носа ей остановили и конопатую мордашку оттерли, но лоск юной леди сильно пострадал. Волосы, уложенные в высокую прическу, растрепались, косметика потекла, на белые перчатки было страшно смотреть.

— А что в кукольном отделе брючных костюмов не было? — не удержалась от колкости госпожа Мортир, не без интереса рассматривая молоденькую рабыню. — Ваш хозяин не знает, что в пустыне носят, или это вы его упросили «покрасивше» нарядить?

— Да, конечно… Вот только и мечтали всю жизнь песок каблуками месить, — с детской обидой пробубнила себе под нос Тира, осторожно поглядывая на свободную гражданку. — Димар-со считает, что девушкам не пристало носить брюки. Женственность одинаково нельзя терять ни на светском рауте, ни, пардон, в туалете…

— А «занято» надо тоже уметь на трёх языках кричать?

— Ещё бы! С ноткой лёгкой грусти и придыханием…

Хьюмо слушал их разговор, и на спине невольно выступала холодная испарина. Понятно было, что «воспитанница» — не в частной собственности, и как «смертницу» её за длинный язык запороть нельзя, но вбитые за время учёбы в раба истины где-то на подкорке семафорили о том, что малышка сейчас договорится до неудовольствия хозяйки, а потом и до наказания.

Однако переводчица, кажется, довольствовалась подначками, доводившими Тиру до возмущённого пыхтения, и просто забавлялась детской непосредственностью, с которой та выкладывала всю подноготную о господине.