Вишенки

С этого момента Сидоркин называл трактористов только по имени-отчеству, заранее возведя их в люди необыкновенные, умеющие управлять такой сложной техникой как трактор СХТЗ.

– И ещё одна радость, парни, – Пантелей Иванович хитро посмотрел на трактористов. – Пока поработайте на одном, а к осени обещали гусеничный ХПЗ, вот! Это вам не кот начихал, а будет таскать за собой плужок с восемью корпусами!

– Вот это да! – восхищенно заметил Кузьма. – Мы такой трактор учили с дядей Фимкой. Он ещё называется Г-50 или Г-75! С кабиной!

– Ну-у, какая там кабина? – осадил племянника Ефим. – Так, крыша над головой, навес, не больше. А вот что мощный трактор, это факт. Ты прав, Пантелей Иванович, с плугом-то. Это ж сколько лошадей да воловьих пар заменит один такой трактор? Страшно даже подумать!

– Не говори, – поддержал председатель. – Так что, Ефим Егорович, пока до осени на этом тракторе поработаете вдвоем, руку набьёте, потом передашь Кузьме Даниловичу. А сам на ХПЗ рулить будешь.

– Как? – снова удивился Кузьма, не веря своему счастью. – Я сам буду работать? Один на тракторе?

– Ну, почему один? – снова улыбнулся Сидоркин. – Можешь мамку с собой брать, если боишься.

– Что вы, что вы, Пантелей Иванович! – замахал руками парень. – Я не к тому.

– А к чему?

– Сам себе не верю, ушам своим не верю, что я – и трактор! Один на один с такой махиной!

– А ты верь. Без веры нигде толку не будет, ни в каком деле.

Трактор подготовили с самого раннего утра, сложили ключи, инструменты, выехали со двора МТС сразу после завтрака, направились в сторону дома. Рулил сначала Ефим, Кузьма сидел сбоку на крыле колеса, с интересом рассматривая окрестности, потом в дороге несколько раз менялись местами.

Уже перед Слободой, когда время было далеко за полдень, Кузьма стал настойчиво проситься к рулю. Ефим его понимал: мальчишка, ему бы покрасоваться перед знакомыми и друзьями. В то же время, он и сам был бы не прочь въехать в деревню за рулём. Взыграло и у него самолюбие! Однако погасил в себе эту мимолетную вспышку, уступил руль племяннику.

К огромному удивлению обоих, сразу за мостом через Деснянку на въезде в Слободу их встречала толпа народа. Помимо слободских Ефим заметил в отдельно стоящей стайке знакомые рожицы. Это под предводительством Вовки прибежали из Вишенок навстречу старшему брату Вася, Фрося и Стёпа.

Вот они выбежали вперёд, радостно замахали руками. Из-за шума трактора расслышать было трудно, что они кричат, но восторг малышни легко читался на их лицах. Пришлось Ефиму сойти с трактора, уступить место гостям, которые с превеликим удовольствием по очереди восседали рядом со старшим братом, неимоверно гордясь собой.

А на краю сада перед Вишенками их встречала вся деревня. Но Ефим выделил для себя Глашу и Марфу, отыскал их глазами и больше не упускал из вида.

Прижавшись друг к другу, женщины с удивлением смотрели на дорогу, на этого железного, гремящего и чадящего монстра, что неумолимо приближался к ним. Ефим решил, было, сразу подойти к ним, потом всё же передумал, увидев рядом с ними и Данилу. Что-то удержало мужчину, что, он пока не понял, не разобрался в себе. Но соседство Марфы, Данилы и Глаши, людей, что особенно дороги ему и перед которыми подспудно, на уровне подсознания чувствовал свою вину, было для него неприемлемо. Притом вину не маленькую, как за не отданный взятый в долг один рубль, а большую, во сто крат большую.

Управлял трактором Кузьма, а Ефим шёл в общей толпе, охваченной ликованием, и не мог настроить себя на праздничный лад. Слушал поздравления земляков, что-то кому-то отвечал, улыбался, но душа уже томилась, исчезло спокойствие, что ещё недавно полноправно властвовало в ней. И даже Данила, что душил в объятиях Ефима, не мог вернуть уверенности последнему.

– Что с тобой, Ефимушка? – жена заметила перемену в поведении мужа, прочитала тревогу в его глазах. – Что-то случилось? – спросило тревожно.

Он хотел, было, ответить, сослаться на усталость, как вдруг встретился с глазами Марфы, с её удивительной, открытой, успокаивающей улыбкой, одной единственной улыбкой. Но именно она поставила всё на свои места, вернула твёрдую уверенность в благополучном исходе дела, а с ним и хорошее, нет, даже отличное настроение, что должно соответствовать такому торжественному моменту в жизни деревни Вишенки, как прибытие первого трактора на её землю.

– Видели?! – радостно прокричал Ефим. – И это ещё не всё.

Осенью будет трактор пострашнее этого!

– Ой, Господи! – делано испугались женщины, перекрестившись. – Куда уж страшнее.

– А Кузьма-то, Кузьма! – Ефим тряс Данилу, повернув того в сторону трактора, что уверенно вёл его сын. – Каково, а?!

Потом был митинг. На нём настоял секретарь партийной организации колхоза товарищ Семенихин Никита Иванович.

Земля подсохла, прогрелась, и уже через неделю-полторы в начале апреля, вывели трактор в поле, что примыкает с восточной стороны к Данилову топилу. С западной стороны – поля Борковского колхоза, они уже частично вспаханы, и свежо чернели, глянцево поблескивая свежими отвалами земли.