Вишневый сад. Большое собрание пьес в одном томе

Грекова(подает ему графин). Спасите его! Вы спасете его! (Ходит по сцене.)

Трилецкий пьет воду и бросает графин в сторону.

Иван Иванович(хватает себя за голову). Ведь сказал же, что погибну? Ну и погиб! Вот и погиб! (Опускается на колени.) Господь всемогущий! Погиб… Вот и погиб…

Вбегают Яков, Василий, Катя и повар.

Марко(входит). От мирового судьи-с…

Пауза.

Анна Петровна. Платонов!

Платонов приподнимается и обводит всех глазами.

Платонов Это ничего… Воды выпейте!

Платонов(указывает на Марка). Ему три целковых! (Падает и умирает.)

Анна Петровна. Мужайся, Сергей! Всё это пройдет, Николай Иванович… Всё это пройдет… Мужайтесь…

Катя(кланяется в ноги Анне Петровне). Я одна виноватая! Я записку носила! На деньги польстилась, барыня! Простите меня, окаянную!

Анна Петровна. Крепитесь… Зачем теряться? Он только так… Излечимо…

Трилецкий(кричит). Умер!

Анна Петровна. Нет, нет…

Грекова садится за стол, рассматривает бумажку и горько плачет.

Иван Иванович. Со святыми упокой… Погиб… Погиб…

Трилецкий. Жизнь — копейка! Прощай, Мишка! Пропала твоя копейка! Чего глазеете? Сам застрелился! Расстроилась компания! (Плачет.) С кем я теперь на твоих поминках пить буду! О, дураки! Не могли уберечь Платонова! (Встает.) Отец, поди скажи Саше, чтоб она умирала! (Покачиваясь, подходит к Войницеву.) Ты-то чего? Эх! (Обнимает Войницева.) Умер Платошка! (Рыдает.)

Войницев. Что делать, Николай?

Трилецкий. Хоронить мертвых и починять живых!

Анна Петровна(медленно поднимается и идет к Софье Егоровне). Успокойтесь, Софи! (Рыдает.) Что вы наделали?! Но… но… успокойтесь! (Трилецкому.) Ничего не говорите Александре Ивановне, Николай Иваныч! Я сама ей скажу! (Идет к Платонову и опускается перед ним на колени.) Платонов! Жизнь моя! Не верю! Не верю я! Ведь ты не умер? (Берет его за руку.) Жизнь моя!

Трилецкий. За дело, Сережа! Поможем твоей жене, а потом…

Войницев. Да, да, да… (Идет к Софье Егоровне.)

Иван Иванович. Забыл господь… За грехи… За мои грехи… Зачем грешил, старый шут? Убивал тварей божиих, пьянствовал, сквернословил, осуждал… Не вытерпел господь и поразил.

‹Конец четвертого действия›

Медведь Шутка в одном действии (Посвящена Н. Н. Соловцову)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Елена Ивановна Попова, вдовушка с ямочками на щеках, помещица.

Григорий Степанович Смирнов, нестарый помещик.

Лука, лакей Поповой, старик.

Гостиная в усадьбе Поповой.

I

Попова (в глубоком трауре, не отрывает глаз от фотографической карточки) и Лука.

Лука. Нехорошо, барыня… Губите вы себя только… Горничная и кухарка пошли по ягоды, всякое дыхание радуется, даже кошка, и та свое удовольствие понимает и по двору гуляет, пташек ловит, а вы цельный день сидите в комнате, словно в монастыре, и никакого удовольствия. Да право! Почитай, уж год прошел, как вы из дому не выходите!..

Попова. И не выйду никогда… Зачем? Жизнь моя уже кончена. Он лежит в могиле, я погребла себя в четырех стенах… Мы оба умерли.

Лука. Ну, вот! И не слушал бы, право. Николай Михайлович померли, так тому и быть, божья воля, царство им небесное… Погоревали — и будет, надо и честь знать. Не весь же век плакать и траур носить. У меня тоже в свое время старуха померла… Что ж? Погоревал, поплакал с месяц, и будет с нее, а ежели цельный век Лазаря петь, то и старуха того не стоит. (Вздыхает.) Соседей всех забыли… И сами не ездите, и принимать не велите. Живем, извините, как пауки, — света белого не видим. Ливрею мыши съели… Добро бы хороших людей не было, а то ведь полон уезд господ… B Рыблове полк стоит, так офицеры — чистые конфеты, не наглядишься! А в лагерях что ни пятница, то бал, и, почитай, каждый день военная оркестра музыку играет… Эх, барыня-матушка! Молодая, красивая, кровь с молоком — только бы и жить в свое удовольствие… Красота-то ведь не навеки дадена! Пройдет годов десять, сами захотите павой пройтись да господам офицерам в глаза пыль пустить, ан поздно будет.