Виски со сливками

Вокруг не было ни души, пели птички, легкий ветерок слегка трогал кроны деревьев. Я сложила бумажку точно так же, как было вначале, всунула ее в щель и стала осматривать землю вокруг могилы.

Дождя давно не было, так что грунт был сухим, и следов на нем не было видно. Приехала бы на пять минут пораньше, увидела бы, откуда шел Волошин. Меня раздирало чисто женское любопытство. С моим предыдущим они были знакомы.

Но с другой стороны, сколько тут бывших-знакомых Волошина лежит? Да каждый второй. К кому угодно мог заезжать. Вот только зачем? Сентиментальностью Олег Николаевич никогда не отличался. Он мог присутствовать на чьих-то похоронах, но ничего подобного в это время не происходило. Оставался один возможный вариант - деловая встреча. Но вот с кем? Кто мог назначить Волошину деловую встречу на кладбище? Или он сам кому?

Я опять погрузилась в раздумья, из которых на этот раз меня вывел весьма специфический запах перегара. Я подняла голову. Справа на тропинке стоял потрепанный, давно не бритый мужичонка со свисавшей изо рта "беломориной".

Это еще кто такой? У меня в голове промелькнуло множество мыслей. Кстати, нашелся еще один возможный ответ на мучивший меня вопрос: Волошин мог встречаться с могильщиком. Ну например, чтобы попросить устроить кому-то "двойное дно". Только не стал бы Волошин сам об этом договариваться.

Я глядела на мужичонку, он - на меня. Я не произносила ни звука, не представляя, что сказать, да и вообще стоило ли начинать с ним разговор? Мужичонка первым нарушил молчание.

- Все ходишь к нему, - заявил он. - Сильно, знать, любила.

Мужичонка констатировал факты, а не задавал вопросы. Он что, тоже меня узнал? Но я-то его видела впервые. Я решила разобраться.

- А вы тут часто бываете? - поинтересовалась я.

- Каждый день, - ответил он и попросил: - Можно я присяду с тобой? Ноги чегой-то побаливают. К дождю, наверное. У меня всегда перед дождем болят.

- Садитесь, - разрешила я.

Почему-то мне не хотелось прогонять его. Жалкий он был какой-то. Не могу объяснить, но у меня что-то шевельнулось в душе при виде этой человеческой особи. Помочь ему как-то захотелось. Хоть что-то доброе для него сделать. С виду совсем опустившийся, бомж, но каким-то непонятным образом располагал к себе.

Может, что про Волошина скажет? Видел, наверное, куда тот ходил. Если, конечно, Олег Николаевич не с этим типом встречался. И не по мою душу.

- Спасибо, дочка, - заявил мужичонка, опускаясь на край скамеечки. Он старался меня не запачкать. - Вот ведь ты какая: тебе ведь неприятно, а все равно разрешила. Эх, все мы - люди, все мы - человеки. Я сказал, что у меня ноги болят, и ты меня пожалела. Выпить хочешь?

Я покачала головой. Выпить мне совсем не хотелось, тем более я была за рулем, но вот нос заткнуть желание не оставляло, правда, я мужественно держалась, чтобы не обидеть мужичка.

- Меня Николаем зовут, - представился мой новый знакомый.

- Наташа, - выпалила я, а потом тут же. пожалела: может, стоило как-то по-другому назваться?

- А я вот выпью, Наташа, - сказал Николай, извлекая початую бутылку из внутреннего кармана потрепанного, далеко не первой свежести пиджачка. - Твое здоровье.

Дядя Коля отвинтил пробку, отхлебнул из горла, вытер грязным рукавом рот, аккуратненько закрутил пробку и убрал бутылку.

- Часто, часто ты у него бываешь, - кивнул дядя Коля на портрет моего предыдущего, выбитый в мраморе. - Красивый мужик.

- Был красивый, - поправила я, думая, что в пепле, оставшемся от Сергея, его никто никогда не узнал бы.

В бумагах, оставшихся после него в сейфе, нашли завещание. То ли Сергей предчувствовал свою смерть, то ли последовал примеру западных бизнесменов, уже в относительно молодом возрасте составляющих завещания. Одним словом, он просил себя кремировать, мотивируя это тем, что не хочет, чтобы его телом питались черви, всегда вызывавшие у него отвращение.

- Нового-то пока не завела? - продолжал задавать вопросы дядя Коля.

- Такого, как он, больше никогда не будет, - ответила я, удивляясь сама себе: откровенничаю с каким-то бомжом, но почему бы и нет? Выговориться-то кому-то надо.

И тут меня понесло. Я рассказала дяде Коле, что была просто круглой дурой, не ценила свои отношения с моим предыдущим, не ценила его самого. Имеем - не храним, потеряем - плачем, но тут уже никакими слезами горю не поможешь. Все, кто встретился мне на пути после Сергея, не ищи с ним ни в какое сравнение, но это я только теперь поняла. Мне никто не нужен, кроме него, а его больше нет...

Николай слушал очень внимательно, не перебивая, давая мне выговориться. Слезы текли у меня по щекам ручьем, я совсем забыла о том, что меня ждут полковник Никитин, Марис, Вахтанг и прочая компания. Мне было не до них. Я отдала бы все на свете, чтобы вернуть Сергея.

- Эх, Наталья, Наталья, - вздохнул дядя Коля, когда поток речей, лившийся из меня, немного иссяк, он снова извлек из внутреннего кармана бутылку. - Точно не будешь? - Я покачала головой, хотя теперь мне уже хотелось выпить. - За твоего. И за вашу любовь.

- За упокой души тогда, - поправила я.