Високосный год: Повести

— Как не стыдно говорить о ревности. Не унижай меня, пожалуйста. Я выше этого.

— Давай успокойся. Тебе вредно волноваться.

— Откуда ты взял, что я волнуюсь? Учти, что здесь в деревне всякое лыко в строку. Достаточно малейшего повода для ползучих сплетен. Тебе их надо бояться как огня.

— Ладно учту, мой ангел-хранитель… Давай ужинать, и забудь об этой женщине. У нас с ней ничего такого быть не может.

— Однако она посматривала на тебя весьма заинтересованно. И ты ее так здорово крутил, что у нее шлейф развевался, как у прима-балерины.

— Ты все преувеличиваешь, Лизок.

Жена умолкла, но в глазах у нее вспыхивали искорки раздражения. Лиза опускала взгляд, прятала его под пушистыми ресницами, но Степан Артемьевич это отметил и постарался перевести разговор на другое.

2

Плотники закончили строить коттедж, и Степан Артемьевич пошел поглядеть, каков он.

Дом снаружи и внутри был великолепен, как нарядная праздничная обновка. Глаз радовала резьба по наличникам окон и причелинам крыши. Плотницкий бригадир Сафонов, заложивший эту постройку, решил непременно украсить ее прорезной резьбой, и ради этого внесли изменения в смету. Сказалась традиция: в Борке все крепкие избы были украшены таким образом, и каждый плотник умел это делать.

Но резьба резбой, а как же все остальное? И тут было не к чему придраться: стены срублены из хорошо высушенных и выдержанных сосновых брусьев, полы, потолки, входные тамбуры с крылечками и лесенками, широкие «итальянские» окна — все было аккуратно прилажено, подогнано. В квартиры провели водяное отопление от котельной, обслуживающей Борковскую ферму и общественную баню.

Он поднялся на крыльцо, прошел через коридор и небольшую прихожую на кухню. Плотники — их было пятеро, — собрав свои инструменты в переносные ящики, сидели на кухне, отдыхая, и курили. Им, видимо, не хотелось уходить из дома, в котором все сделано их умелыми руками. Лисицын поздоровался и тоже сел на чурку, поставленную стоймя. Бригадир Сафонов — чернявый, коренастый мужичок — заулыбался, видя, как Лисицын провел ладонью по гладкой желтой стене с пазами, забитыми мхом.

— Гладко, гладко Степан Артемьевич! — сказал Сафонов. — По лицевой стороне брусьев мы прошлись фуганком. А оклеите потом, после осадки. Домик получился хороший, но почему на две семьи?

— Таков проект. Строился дом с расчетом разместить два семейства, — пояснил Лисицын. — У Яшиной квартира очень тесная.

— Понятно. Когда принимать дом будете?

— Завтра, — ответил Лисицын.

— А по мне, так домик на одну семью — лучший вариант, — опять обратился Сафонов к Лисицыну. — Я бы, Степан Артемьевич, в вашем доме жить не согласился.

— Что так?

— А вот так. Хочу, чтобы за стенкой не было слышно ни музыки, ни шума и брани, когда «милые дерутся — только тешатся», чтоб ни ребячьего писка и беготни, да скрипа соседской кровати по ночам… Я желаю стать полным хозяином на своей усадебке.

— Ишь, чего захотел, — заметил один из плотников, попыхивая папироской и щуря серые глаза. — Ничего себе запросики!

Лисицын полол плечами:

— Не всегда есть возможность занимать особняк, тем более совхозный, не собственной постройки. Жить барином в доме только своей семьей я не желаю, тем более что и семья-то у меня невелика.

— Семья у вас будет, конечно, расти, — продолжал Сафонов, — оба вы с женкой еще молодые. Директор совхоза имеет право жить с удобствами — по чину положено. Работа у вас ответственная, и должны быть нормальные условия быта. А вот я собираюсь строить себе отдельный домик. Сейчас я живу в восьмиквартирном. Для села — это не то, что надо. Этот вариант — городской. К чему ютиться в таком доме, как в инкубаторе с клетушками? Человеку хочется быть ближе к земле, ему нужен простор. Вот прежде мужик, живя на отдельной усадьбе только своим семейством, имел крепкое хозяйство, и все у него было к месту, — продолжал Сафонов. — Этот опыт проверен годами. Семейная жизнь, скажу вам, своего рода таинство. Чужих глаз она боится. Конечно, работа в совхозе, общение друг с другом — дело коллективное. А дома лучше одному. Потому что в присутствии чужих людей быт весь виден наизнанку. Вот, скажем, тоже: приехал в город, устроился в гостинице, а в комнате несколько человек, тесно, неудобно, люди всякие-разные. Тебе навязали их в сожители… Так и здесь.

— Ну — это несравнимые вещи, — возразил Лисицын. — А впрочем, в чем-то вы и правы. Ладно, спасибо вам за труды. Очень хорошо вы тут все обустроили.

— Куда нас теперь пошлете? — спросил Сафонов.

— Пока отдыхайте денек-другой. Скоро начнем большое строительство в Прохоровке. Туда и пойдете. Домики индивидуальные надо для животноводов ставить… А Яшина была здесь? — поинтересовался Лисицын.

— Была, — ответил Сафонов. — Чуть не каждый день приходила и все указывала да топталась.

— Топталась?

— Ну да. Она по всем комнатам половицы проверяла, чтобы не скрипели, не гнулись. В ней веса-то пудов пять. Вот и проверяла. Сегодня наведывалась с супругом. Остались довольны. Когда вселяться думаете?