Vita Nostra

Здание под номером двенадцать оказалось большим домом, много раз, по всей видимости, перестроенным: два этажа сложены из цветного кирпича в стиле «пряничный домик», третий — из белого силикатного безо всяких изысков, а четвертый этаж и вовсе деревянный. К парадному входу вело каменное крыльцо с пологими, истертыми до дыр ступенями. Высоченная черная дверь выглядела неприступно и строго. Слева тускло поблескивала табличка: «Министерство образования. Институт специальных технологий».

— Пришли, — сказал Костя, опуская чемоданы на булыжную мостовую.

Саша смотрела на дверь. Черный прямоугольник с отполированной медной ручкой. Четыре ступеньки, ведущие вверх.

Костя тяжело дышал. Он протащил два огромных чемодана вдоль длинной улицы Сакко и Ванцетти и мог теперь не скрывать ни одышки, ни сердцебиения, ни пота на лбу. Сашке было сложнее; выравнивая дыхание, она могла поклясться, что Костя и она сейчас думают об одном и том же: еще не поздно отсюда смотаться. Пока не шагнули через порог. Такое ощущение, что, когда эта дверь закроется за спиной, обратного пути не будет.

Костя молчал, не желая показаться малодушным в Сашкиных глазах. Что я здесь делаю, в панике подумала Сашка. Почему я не дома… почему иду туда, куда не хочется идти, как покорная овца, как собака на поводке?!

Костя огляделся.

— Нету ли здесь забегаловки какой-то, — сказал, будто бы про себя. — Чтобы хоть кофе выпить… А то во рту пересохло… Смотри, кафешка!

В самом деле, прямо напротив института имелся вход в полуподвал, над которым висела деревянная доска: «Пирожные, кофе, чай». На тротуаре стоял одинокий стол с раскрытым над ним полосатым пляжным зонтиком.

Сашка вздохнула и снова перевела взгляд на здание института. Окна — маленькие на первых двух этажах, широкие на третьем, тусклые на четвертом — смотрели на студентов фасеточным взглядом.

— Пошли, — хрипло сказала Сашка. — Не торчать же тут с чемоданами весь день.

х х х

В огромном полутемном холле никого не было. Стеклянная будочка вахтера пустовала. Направо и налево тянулись лестницы, а впереди, под столбом света, лившегося откуда-то сверху, возвышалась конная статуя невиданных размеров.

— Жеребец, — сказал Костя со сдавленным хихиканьем.

Сашка, как завороженная, подошла ближе. Лошадь в самом деле была «жеребец»; брюхо ее и ноги были изваяны с анатомической точностью. Колоссальные бронзовые копыта попирали гранитный постамент. Сверху свисали огромные сапоги в стременах. Лицо всадника разглядеть было невозможно — оно терялось вверху, и, как Сашка ни пыталась выбрать угол зрения, видела только огромный вздернутый подбородок и выпирающий кадык.

— Первокурсники?

Голос прокатился эхом по пустынному холлу. Сашка и Костя обернулись; невысокая вахтерша в ситцевом платье стояла у входа, ее толстый палец с конфетно-розовым ногтем велел обоим подойти.

— Вам в деканат. За лестницей по коридору прямо, увидите сами, там на двери написано. Чемоданы оставьте. Никто их здесь не возьмет.

х х х

В длинном коридоре пахло пылью и свежей известкой. Тянулись двери — как в школе, только выше и, пожалуй, значительнее. Надпись «Деканат» в стеклянной рамке не давала ни единого шанса заблудиться.

Сашка вошла и зажмурилась.

В комнате было очень светло — снаружи сквозь окна врывалось солнце. Прямо перед Сашкой обнаружилась деревянная перегородка с дверцей. По ту сторону перегородки сидели две дамы — толстая и тонкая, обе в белых блузах, с одинаково непроницаемыми выражениями таких разных лиц.

— Первокурсники? — спросила толстая. — Давайте документы.

Сашка завозилась с застежкой внутреннего кармана — для пущей сохранности там имелась еще и булавка.

— Давайте-давайте, — поторопила толстая женщина. — Сдавайте, юноша, если готовы.

Костя шагнул к барьеру первым. Женщина отложила его аттестат, развернула паспорт, сверилась с длинным списком на столе.

— Поздравляю, вы зачислены на первый курс, — сообщила буднично. — Распишитесь здесь. Вот вам ордер на поселение, вот талоны в столовую — бесплатные обеды. Учебники вам выдаст преподаватель. Погуляйте пока в коридоре, пока я девушку оформлю…

Тонкая женщина не проронила ни слова. Через плечо коллеги поглядела в список; прищурившись, очень внимательно поглядела на Костю. Под этим взглядом он и вышел, сжимая в руках серый конверт с печатью.

Сашка подошла к барьеру. От времени на нем стерлась краска, каждое древесное волокно выступало рельефно. Сашка не выдержала — и провела по прожилкам ладонью.

— Как вас зовут? — спросила Толстая, почему-то не торопясь раскрывать Сашкин паспорт.

— Самохина Александра.

— Самохина, — палец с длинным ногтем побежал по списку. — Самохина…

— Фарита девочка, — себе под нос проронила Тонкая.

Сашка вздрогнула, от ее движения хлопнула деревянная дверца барьера.

— Коженников — ваш куратор? — спросила Толстая, не глядя на Сашку.

— Ну…

— Поосторожнее с ним, — сказал Толстая. — Он хороший человек, но жесткий. Вот ваш ордер на поселение, талоны в столовую. Монеты у вас с собой? Тут записано — четыреста семьдесят две?