Vita Nostra

— Все хорошо. Немножко кашляет… Мы летом пытались его закалять, но как-то неудачно… То одно мешает, то другое… А так все нормально. Хотим переклеить обои в твоей комнате. А то прямо позорище, а не обои. Может быть, выйду на работу, на полставки… Не сейчас, конечно, через полгодика… Соскучилась по работе… Можно няньку нанять почасово…

Мама говорила легко, и не слова, а тон ее должны были уверить Сашку в полнейшем спокойствии, стабильности, мягком отчуждении. Сашка представила, как мама стоит с трубкой над плитой, помешивает молочную кашу в кастрюльке, и улыбается, и говорит, говорит…

Сашка прикрыла глаза. Телефонная трубка нагрелась, приняв тепло ее щеки. Дрожит мембрана, превращая голос в поток колебаний. От трубки идет витой провод… Слова тянутся дальше, и Сашка за ними — из дома в железную коробку коммутатора, дальше по проводам, в замерзшую землю, под полями и сугробами, под корнями и бетонными плитами, дальше, дальше; Сашке казалось, что она протянула руку очень далеко, вытянулась так, что вот-вот сведет судорогой.

Мама не стояла над плитой. Она сидела в кресле, прикрыв глаза, вцепившись левой рукой в подлокотник. Судорожно стиснув пальцы, будто от боли, но Сашка, присвоившая маму в этот момент, знала, что боли нет.

Перехватило горло. И у мамы — и одновременно у Сашки, и в трубках с обеих сторон сделалось тихо-тихо.

— Мамочка… У меня все тоже хорошо, я учусь нормально, кормят хорошо…

Перекатывались, как пустые горошины, ничего не значащие слова — туда-сюда по проводам. Хорошо. Хорошо. Шорох, шов, капюшон; Сашка была собеседницами на разных концах провода. Она говорила сама с собой, и, как это часто бывает, сама себе не верила.

— Мама!!!

Крик прокатился по телефонному кабелю — под замершими речушками. Под заснеженными полями. Отозвался в пластмассовой трубке:

— Санечка? Что с тобой?

Вот они, слова истинной Речи. Эйдосы, смыслы. Надо изъявить: «Ты ни в чем не виновата, сбрось с себя груз, живи и будь счастлива»…

Но если сказать это по-человечески, вслух — получится ужасно. Получится вздор и вранье. И ничего не изменится — будет только хуже.

— Мамочка… Поцелуй за меня малого, все хорошо…

— Ага. Пока, Сашхен, до свидания…

Короткие гудки.

* * *

— Время — понятие грамматическое, это ясно или надо объяснять?

— Ясно.

— Прежде, чем начинать манипуляцию со временем, следует поставить якорь. «Сейчас-тогда». В графическом изображении это выглядит вот так… Поплавок с двумя полюсами — красным и белым… Не спешите, Саша! Мы опережаем программу, нам некуда…

— Я знаю. Я чувствую. Сейчас.

— Хорошо… Якорь перейдет в состояние «тогда», как только вы измените грамматическую конструкцию. Кроме основного вектора — прошлое-будущее — вы должны учитывать общую продолжительность действия, периодичность действия, завершенность или незавершенность действия, отношение начала и конца действия к точке «сейчас»… Положите ручку, Саша! Не надо торопиться! Это сложнейшее упражнение, на третьем курсе его мало кто решается выполнять!

— Я готова.

— Вижу… Ладно. Возьмем половину грамматического такта, полшага назад… Сосредоточьтесь. Время — понятие грамматическое, это ясно или надо объяснять?

— Ясно.

— Прежде, чем начинать манипуляцию со временем, следует поставить якорь. «Сейчас-тогда». В графическом изображении это выглядит вот так… Поплавок с двумя полюсами — красным и белым. Не спешите, Саша!

— Николай Валерьевич, это уже было. Если мы сейчас не перестроим конструкцию обратно на минуту вперед… то есть на полтакта вперед, мы так и будем ходить по кругу!

— Повторенье — мать ученья… Спокойно, Саша. Спокойно. Обратная перестройка чуть сложнее, поплавок меняет цвета… Сейчас-тогда… Осознайте.

— Я поняла! Я… попробую… Это было, длилось, повторялось, закончилось… закончилось. Сейчас.

— Браво! Хотите еще раз попробовать?

— Да.

— Начинайте… Время — понятие грамматическое, это ясно или надо объяснять?

* * *

Она уходила на берег реки. Лепила шарик из снега, согревала его голыми ладонями, чтобы не рассыпался. Бросала вертикально вверх. И так раз за разом. Дворнику, убиравшему снег на улице Луговой, казалось, наверное, что девушка откровенно бездельничает, пропуская занятия.

Вот снежок оторвался от ладони. Поднялся в зенит, завис на мгновение. Полетел вниз, но не упал. Снова оказался в зените. Полетел вниз. Из «есть» переместился в «был», закольцевался в «бывал», и Сашкино сердце повторяло раз за разом один и тот же удар.

Дворник, остановившись на перекур, смотрел, как девушка подбрасывает снежный шарик. Дым от сигареты неподвижно завис в воздухе, мерцая, как экран телевизора.

— Сейчас, — Сашка не сказала это и не подумала. Сашка сделала это — вернув себя в прежнее грамматическое время, к точке «тогда», где был установлен якорь.

Снежок упал и утонул в сугробе. На краю Луговой улицы загорелся фонарь. Быстро темнело. Сашкины руки, красные, замерзшие, горели огнем.