Vita Patrum (Житие Отцов)

Когда Квинтиан святительствовал в том городе, некий Прокул, купивший священнический сан за деньги, много досаждал ему, захватив себе всю власть над церковным имуществом, оставив Владыке едва-едва на повседневные нужды. Но когда Святитель обратился к умудренным гражданам по этому делу, ему была возвращена полная власть, и он стал держаться поодаль от таких ловушек. Тем не менее, вспоминая, какие несправедливости он претерпел, как в свое время апостол Павел от Александра, так и Квинтиан, говоря о Прокуле, сказал: “Прокул много сделал мне зла. Да воздаст ему Господь по делам его!” (См.: 2 Тим. 4, 14) И так вскоре и свершилось.

2. Святитель был неутомим в молитве, и так сильно любил он паству свою, что когда Феодорик пришел с войском осадить город (в 525 году), Святой Божий всю ночь ходил по стенам, пел псалмы и, чтобы призвать Господа на скорую помощь земле сей и ее обитателям, бдел и постился. Когда король Феодорик собрался уже разрушить стены города, по милости Божией и молитвами Его Святителя, которого Король хотел отправить в ссылку, сердце его было умягчено. Ночью, охваченный страхом, он соскочил с кровати своей и пустился один бежать по дороге. Король потерял разум и уже не понимал, что творит. Когда его подданные увидели это, они попытались остановить его и успокоить, и сделали это с большим трудом, умоляя осенить себя в укрепление крестным знамением. Затем Хилпинг, один из его герцогов, приблизился к Королю и сказал: “Послушайте, славный Король, совета моего ничтожества. Посмотрите, стены города очень крепки и пред ними большие укрепления. А чтобы Ваше Величество хорошо знали, мне должно сказать о церквях святых, которые стоят рядом с городскими стенами. И епископ здешний велик пред Господом. Не делайте того, что задумали, не досаждайте епископу и не разрушайте город”. Король благосклонно принял этот совет и повелел, чтобы не трогали никого на расстоянии восьми миль от города. И никто не сомневался, что все были обязаны тогда молитвам Святителя.

А позже, когда пали стены крепости Воллор, вступившими в нее войсками священник Прокул был изрублен мечом на куски прямо перед алтарем его церкви. Так воздал ему Господь за дела его, как и предсказал Святитель. И я бы не удивился, если бы узнал, что крепость попала в руки врагов по вине Прокула, так как до того она считалась неприступной.[69]

3. После битвы и разорения Клермона Гротензий, один из сенаторов, бывший тогда главой города, как-то несправедливо задержал на улице одного из близких Святого по имени Гонорат. Святителю это сразу же стало известно. Через друзей своих он получил аудиенцию у Гортензия и попросил у него отпустить арестованного, но ничего не добился. Тогда благословенный Старец сам отправился туда, где держали Гонората, и, назвавшись, попросил солдат пропустить его, но они, преисполненные страха, не осмелились выполнить просьбу епископа. “Тогда быстро отнесите меня к дому Гортензия,” — сказал он, так как был уже весьма стар и ходил с трудом. Слуги его отнесли его к дому Гортензия, и напротив этого дома он отряхнул пыль от ног своих, говоря: “Проклят будь этот дом, и прокляты навсегда те, кто в нем обитает; да опустеет он, да никто в нем не живет отныне”. И бывшие при нем сказали: “Аминь”. А он добавил: “Прошу, о Господи, чтобы никто из этой семьи, не послушавшей своего епископа, не возвысился до епархиальной знати”.

И как только епископа унесли, все члены семьи, бывшие в том доме, были поражены лихорадкой и, болея краткое время, умирали. Это продолжалось три дня, а Гортензий, видя, что никто из его подданных не может выжить, испугался, что и сам погибнет, и в отчаянии пошел к Святителю, бросился к его ногам и со слезами молил о прощении. Святитель снизошел к его просьбе и послал в дом его святую воду; когда стены его окропили, болезнь немедленно отступила, и там проявилась великая сила. Больные исцелились, а из здоровых больше никто не заболел.[70]

Был в то время один местный чиновник по имени Литигий, который постоянно интриговал против святителя Квинтиана. Святитель дошел до того, что унижался пред этим человеком, но Литигий даже после этого не стал проявлять к нему никакого уважения. Более того, однажды зашел так далеко, что смеялся над епископом перед своей женой. Она оказалась разумнее своего мужа. “Сегодня Квинтиан может быть унижен, — сказала она, — но это не принесет тебе добра”. Всего через три дня прибыли гонцы от короля, связали Литигия и вместе с женой и детьми куда-то увезли. Больше в Клермоне его никогда не видели.[71]