Виталика

Наиль важно кивнула, завершив этим военный совет. Бхисёлилан тут-же побежала к Лилуадин, а я остался наедине со старшей. Ну как наедине? Младшая по-прежнему могла слышать, о чём мы говорим, если не шептаться, конечно. Просто немного сменив позу, Наиль выказала этим своё расположение, уважение к собеседнику, готовность к диалогу, и то, что сейчас время говорить о важных вещах. Чёрт возьми! Бывшая супруга даже занималась на специальных курсах, но у неё язык тела никогда не был таким естественным. Не стоит забывать, на сколько эти девушки старше меня.

— Сколько вёсен вы встретили за свою жизнь?

Паника, паника, паника! Сейчас меня раскроют и отправят спать к другим мелким детишкам!

Хотя… Если хорошо подумать, меня похоже просто приняли за кого-то, знать бы ещё заранее за кого. Но явно за кого-то всем известного и популярного, в которого могла бы быть заочно влюблена молодая девушка. Это самое логичное объяснение поведению Бхисёлилан относительно меня. Ибо, как говорил один известный человек: «В харизме надо родиться». Не про меня говорил.

Я заранее решил, что врать не буду, так как честность в моём положении лучшая стратегия. А ещё я боюсь, что прошаренная в общении с обезьянами Достойнейшая умеет что-нибудь, чтобы отличать ложь. Но вот что-то недоговорить, упустить детали, расставить акценты — это, пожалуй, можно. Тем более, что сейчас меня спросили «сколько вёсен». Это очень кстати!

— Немного. Чуть больше сорока. Так что не стоит обращаться ко мне как к старшему. — И заодно попробую подать своё попаданчество так, чтобы объяснить отличия в поведении: — Но я умер (Бхисёлилан уронила фляжку, и она покатилась по пещере в полнейшей тишине), а очнулся уже совсем в другом мире. И сколько времени прошло, я не знаю. Поэтому прошу простить, что не разбираюсь в местных реалиях.

Если бы в гроте завёлся сверчок — мы бы его сейчас услышали, такая тишина стояла. Опять переборщил. Похоже меня принимали за кого-то другого. Интересно, Бхисёлилан уже жалеет, за своё «станем ближе»?

Похоже, что нет. В дальнем конце пещеры двумя огромными лунами светились глаза девушки, а лицо её было… Кажется этот цвет в бывшем мире называется «королевский пурпур», мне что-то такое объясняли про одежду старушки Елизаветы. Это что же она такое себе придумала? И какого именно оттенка сейчас её кожа, раз даже сквозь плотную голубую шёрстку её видно? Или это моё зрение так в темноте видит?

Пока мы общались, как-то незаметно догорел последний огонёк. Мы сидели в полной темноте, но я-то всё вижу, а чего теряются девушки?

— Дамы, если вас смущает отсутствие света, запустите пожалуйста магию сами. Мне её долго вспоминать.

После этих слов покраснела и Наиль. Сейчас то что? Я сказал что-то пошлое?

Ну и чёрт с ними. Свою эксцентричность я объяснил, убивать меня пока никто не бросается, поэтому закончу-ка наслаждаться видом сине-красных красавиц, и схожу проведаю свой богатый внутренний мир.

Какое-то время я раздумывал, уйти мне в грот или остаться здесь. С одной стороны, я всё равно их пока немного опасаюсь. С другой — может стоит показать, что я им доверяю? Выбрал промежуточный вариант — ушёл в другой угол, за падающий ручей и ушёл в себя. Система оповещения модели Фея сообщит, если что пойдёт не так.

Кстати, о феях… М-да. А Гермиона сильно изменилась за лето…

Фея крутилась возле ростового зеркала, которого ранее в библиотеке, естественно, не было. Она заметно подросла, волосы её стали иссиня-чёрными и длинными, детское платьице с пышной юбкой сменилось на короткое чёрное облегающее платье из бархата, а на ногах появились высокие сапоги без подошвы. Или это такие чулки? Не знаю. Но больше всего поражали крылья. Из старых, похожих на крылышки колибри, они мутировали в чёрные крылья бабочки. Настолько чёрные, что казались провалами в космос, даже звёзды там иногда поблёскивали. Я застыл, открыв рот и разглядывая это чудо.

Ну а с другой стороны, если уж у меня в голове кто-то завёлся, то даже хорошо, что это кто-то настолько симпатичный, а не тараканы какие-нибудь.

Так как поведение Феи было насквозь демонстративным, нужно как-то это оценить. Наверное.

— Прекрасно выглядишь, мне очень нравится. — уверенно сказал я.

Она повернулась и посмотрела на меня сверху вниз, показывая, насколько ей интересно моё мнение, после чего исчезла вместе с зеркалом. Но я-то знаю, если бы мнение не было интересно, не было бы и этого шоу.

Чувствую себя ботаником-энтузиастом, который посадил дома в горшок неизвестное науке семечко, и теперь ждёт, когда оно проклюнется, не догадываясь, что это было яйцо опасного инопланетного хищника, пожирающего саму ткань пространства! Бр-р-р, и откуда только такие ассоциации?