Витамин любви

С Тиной он познакомился у друга, они тогда втроем крепко выпили, и когда Тина, худенькая девочка-подросток в рваных джинсах и майке, вышла из комнаты, друг сказал Виктору, что эта школьница без комплексов, с нею все можно. За деньги, правда. Она из неблагополучной семьи, где до нее никому нет дела.

Они сильно напоили ее в тот вечер, и Виктор сам сумел убедиться в правоте друга.

Отключив телефон, чтобы его не тревожила навязчивая Елена, он до утра был с Тиной. Когда же она ушла, он вдруг с ужасом понял, что если эта девочка не будет молчать и, к примеру, пойдет сейчас в милицию и напишет заявление об изнасиловании, его жизнь закончится. Причем самым отвратительным, трагичным и постыдным образом. Друг, словно прочитав его мысли, поспешил успокоить его, сказав, что он с Тиной уже целый год, она хорошая и послушная девочка, ей нравится то, чем она занимается, к тому же вполне довольна заработком. В слова друга Виктору верилось с трудом. Однако через неделю они снова встретились там же и весело провели время втроем. Елене он сказал, что навещал больную тетку в деревне, и эту ложь Лена проглотила со свойственной ей доверчивостью.

Мила появилась в его жизни спустя несколько месяцев после знакомства с Тиной. Виктор просто прогуливался летним вечером по городу и вдруг увидел сидящую на террасе кафе Тину. Девочка пила пиво, на губах ее цвела пышная белая пена. Она смеялась, рассказывая что-то своей подружке, девочке, внешне сильно отличавшейся от Тины. Если Тина больше походила на неприбранного джинсового растрепанного подростка, то подружка обладала изяществом, женственностью, и щеки ее, в отличие от всегда бледной Тины, просто полыхали здоровым румянцем. Каштановые локоны обрамляли красивое брюлловское лицо, маленький нос чисто блестел и так и просился, чтобы его поцеловали. Сочные губы она то и дело облизывала розовым языком.

Тина, увидев Виктора, сразу прекратила рассказывать, замолчала, брови ее взлетели вверх, словно она спрашивала, можно ли ей поздороваться с ним, и вообще как себя вести. Она была очень осторожна, впрочем, как всегда.

И тогда Виктор, обративший внимание на спутницу Тины, решил действовать сам. Подошел и, пользуясь тем, что свободное плетеное кресло стояло в тени (если он сядет, с улицы его никто не увидит), вошел под полосатый тент, сел между подружками и в темно-зеленом сумраке террасы принялся вести себя так, словно видит Тину впервые, то есть начал откровенно заигрывать с девчонками. Тина, подхватив игру, просияла. Она все поняла.

Понимая, что он старше девочки по имени Мила на целую жизнь, он тем не менее не мог отказать себе в удовольствии приударить за ней. Тем более что Тина не выказывала и тени ревности. Казалось, ей и это нравится, забавляет.

Рассматривая Милу, Виктор не мог не отметить, что она сделана из другого материала, нежели доступная Тина. Что ее воспитывали в других, оранжерейных условиях, в то время как Тину никто и никогда не воспитывал. На Миле была дорогая одежда, она благоухала сладкими духами, на ногах ее (Виктор сделал вид, что уронил салфетку, на самом деле он поднырнул под зеленую скатерть, чтобы рассмотреть стройные ножки девушки) новенькие, мягкой замши туфли.

Обманув подружек, сказав, что у него сегодня день рождения, он пригласил их к себе домой, но потом, вдруг с ужасом вспомнив, что у него жуткий беспорядок, воняет мусором, который он не выбрасывал уже неделю, грязные полы, повсюду пыль, передумал и сказал, что перенесет празднование на следующий день: ему нужно подготовиться к приходу таких красивых и нежных девушек. И чтобы они правильно поняли его, добавил, что собирается заказать какой-то необыкновенный торт.

И вообще, он в тот день нес всякую околесицу, рассказывал какие-то не очень-то смешные анекдоты (смешными, как ему казалось, могли быть только похабные, которые он приберег на потом), громко смеялся, отвешивал неуклюжие и грубоватые комплименты и под конец понял, что влюбился в эту хорошенькую чистую девочку по имени Мила.

Прижимистый от природы, он тем не менее, глядя на это олицетворение красоты и непорочности, готов был поделиться с ней всем, что имел, – квартирой, деньгами, даже подарить ей свою свободу. Больше того, его фантазия настолько разыгралась, что он, не спуская с нее глаз, видел ее своей женой, укачивающей на руках младенца – их ребенка!

Такое случилось с ним впервые, и он только теперь начал понимать, что же это за чувство такое, когда хочется заполучить женщину, сделать ее своей собственностью, раствориться в ней, стать ее частью, хотеть от нее, наконец, детей! Вероятно, с ним случилось то же, что в свое время с Еленой, страстно пожелавшей выйти за него замуж и родить ему детей. Однако вместо того чтобы понять Елену и посочувствовать ей – ведь и он теперь испытывал такие же сильные и болезненные чувства и желания, – он, отлучившись на минутку, позвонил Елене и попросил ее помочь привести в порядок его квартиру.