Витамин любви

Однако разговаривать с ней на эту тему она не решилась. Во-первых, она ей не мать, чтобы указывать, как надо жить. Во-вторых, к тому времени она еще не совсем пришла в себя и набралась сил, чтобы не бояться быть выброшенной на улицу. Кто знает, вдруг эта Тина выдумает что-нибудь такое, наплетет Юрию, к примеру, то, что Лариса ревнует ее к своему бывшему мужу или вообще продолжает встречаться с ним… Нет, с Тиной лучше не связываться.

Но и с Юрой она тоже не останется. Хватит уже жить из милости. Она встретит человека, которого полюбит, и расстанется с Юрой.

Но для начала сделает то, что задумала.

Она встала, подошла к буфету, открыла его, достала жестяную коробку из-под чая и высыпала на ладонь желтые блестящие капсулы…

«Как же вас много… На всю жизнь хватит…»

21

16 июня 2010 г.

– Думаю, она мне великовата, – сказала Тина, снимая с себя куртку и отдавая ее в руки продавщицы. – Мне на размер меньше.

Куртка была белая, легкая, воздушная, отороченная белым пушистым мехом, да к тому же еще и украшенная серебряной вышивкой. Не куртка, а мечта, и даже не куртка, а такой короткий плащ. С нежно-голубыми джинсами и белыми сапожками она смотрелась бы просто отлично.

Продавщица принесла другую. Тина, волнуясь, надела, застегнулась на все сверкающие застежки и принялась поворачиваться перед длинным, в пол, зеркалом.

Магазин был большой, шумный, а потому она чувствовала себя здесь куда комфортнее и спокойнее, чем в том, другом, маленьком меховом бутике, куда зашла и откуда сразу же вышла. Ей не понравилась надменная физиономия продавщицы, которая сразу же смерила ее оценивающим взглядом, мол, а не обозналась ли ты, голубушка, адресом, и по зубам ли тебе все то, что находится в нашем магазине?

– То, что надо! – Тина увидела, что щеки ее разрумянились, глаза горят. Как же ей шла эта курточка!

– Я беру, – сказала она тихо, вложила белое нежное облако в руки симпатичной продавщицы и направилась к кассе. Уверенно достала из рюкзачка пачку денег и отсчитала сколько нужно.

С большим пухлым пакетом она вышла из магазина, прошлась немного по улице и вошла в обувной, где благополучно купила белые сапожки на меху.

– Вам повезло, сейчас лето, и у нас большие скидки…

– Не имеет значения, – отмахнулась весело Тина, глядя, как укладывают в коробку ее сокровища.

Она вспомнила, как сильно простудилась зимой, в феврале, когда провела несколько часов под дверью квартиры Милы. Как же много прошло времени с тех пор. И как все изменилось. Странно только, что ее, близкую подругу Милы, еще не допросили. Про нее словно забыли. Почему? Блуждают в потемках, ищут убийцу… Вот пришли бы к ней, уважили, поговорили, как с человеком, она и рассказала бы все про капсулы, про Ларису, которую отец подобрал с улицы, как котенка… Да и про котенка рассказала бы, которого Лариса, тренируясь и проверяя действие яда, отравила в подвале…

В школе говорили, что та высокая девица в джинсах и белой блузке – известная адвокатша Травина. Это ей принадлежит шикарный «Крайслер», на котором она курсирует между своим роскошным офисом на набережной и рестораном «Ностальжи», а по делам катается на более скромных авто. И ведь на самом деле умная баба, на лбу написано, но и она почему-то не догадалась расспросить ее, Тину, о ее ближайшей подруге Миле. Почему? Ведь все в школе знают, что они всегда были вместе, правда, только это…

Еще был следователь из прокуратуры, но и он задавал примерно такие же вопросы, как и адвокатша, – нейтральные, пустые… Почему бы не спросить прямо в бровь: ты не знаешь, Тиночка, кто бы мог отравить твою самую близкую подругу? И вот тогда бы она точно не стала молчать. Все выложила бы. Фантазии хватило бы. Начала бы, правда, издалека. Что в тихом омуте черти водятся. И что Мила была вовсе не такая, какой ее знает вся школа и родители. Что она была развратная тварь, и что Лариса об этом знала, как знала она и то, что Тина встречается с любовником Ларисы – Виктором Сыровым. И он же, Виктор Сыров, одновременно являлся женихом той самой Елены Александровны…

И еще кое о чем она не стала бы молчать. Она исполнила бы свой план, дошла бы до самого конца и рассказала бы и еще кое-что, касающееся семьи Казанцевых. И об отце тоже не стала бы молчать.

Но ее никто и ни о чем не спросил. Так, общие вопросы. Какой была Мила? Как будто бы никто ничего не видел. Не замечал.

Похоже, в классе вообще никто и ничего не замечал. Все как ослепли. И это удивительно, что единственный светлый человек, Тамара Шляпкина, да еще Денис, влюбленный в Тину и страдающий от безответности, навещали ее в больнице, когда она слегла с воспалением легких. Вот если бы Мила загремела в больницу с насморком, нашлись бы желающие посочувствовать ей, навестить, принести апельсины-яблоки.

– Я могла умереть, – сказала она Миле после того, как вышла из больницы и повела себя так, как будто ничего не произошло. – Под капельницей долго лежала…