Витамин

— Ой, а страшна как смерть…. Бледня бледнёй, — кудахчет маман, рассмотрев меня при ярком свете. — А фингалы то под глазами! Страх божий! Жорка поставил? — заливается ехидным смехом от собственной шутки.

— Ну спасибо… Только и живу твоими комплиментами, — падаю на диван и накрываюсь одеялом с головой.

— Ты заболела что-ли, а, дочь? — смотрит на журнальный столик на котором хаос из упаковок с таблетками, грязных чашек и сопливых салфеток. — А где Жирдос? — это так она нежно называла Жору, от чего тот ужасно бесился.

— Надеюсь у него понос, — вяло рифмую я.

— Неужто неладно в Датском королевстве? — всплеснула руками мать, но глаза её засияли плохо скрываемым ликованием.

— Мы расстались, — бесцветно говорю я, уже не так больно это признавать.

— Славатехоспади…. Как же меня бесил этот глист в обмотках, ни рожи, ни кожи, — мать моя очень развеселилась этой новости. — Говно на короткой палочке, а не мужик. Вот тёти Светы племяш…

— Даже не начинай… Мне надо зализать раны, — грубо прервала я, зная, что дальше она опять начнёт меня сватать.

— Дочь, ну вот он бы тебе и помог… Зализать то, — мама у же села рядом со мной на диван и бесцеремонно тыкает меня локтем в бок, лукаво подмигивая.

— Фу мам… Блин… Фу…

— Думаешь мама молодой не была… Ну ладно, смотри засмущалась, — хохочет она, так, что я вижу её булатную коронку. — Ну что, значит будем тебя лечить, — мать закатывает рукава, явно показывая, что эта работёнка как раз для неё. — Я тебе домашней еды привезла, варенье малиновое, мандаринов. Будем пировать. Папка отсыпается после вчерашнего, они с дядь Геной нормально так отпраздновали. Теперь в тазы вчерашние харчи обратно собирают…

— Ох… Давай без подробностей… У меня богатое воображение…

Когда мама появилась в моей квартире это было похоже на первый восход солнца после полярной ночи. В помещении вдруг стало чисто и уютно, запахло едой, надеждой и немного счастьем.

Как же я понимаю лесбиянок, жаль я по багетам, а не по пончикам. Мама остаётся с ночёвкой, весь вечер смотрим сериалы, набиваем животы и хохочем до колик.

Постепенно мне становится легче. Увидев румянец на моих щеках мама решает идти в атаку.

— Дочь, Рождество скоро. Надо крёстной кутью нести… Она тебя ждёт.

— Конечно, мамуль… Только ваши эти "Давай поженим их" не включайте, ладно? Тоже мне Гузеева и Сябитова нашлись.

— Снежа, но он такой хороший… Я б сама за него вышла, если б не твой отец, — захихикала мама, прикрывая рот рукой. — Забрал моё сердце усатый чертяка, — заливается смехом как рождественский колокольчик, люблю этот смех и маму. — Ну ты хоть посмотри на товар то… Снежа, надо брать, пока свободный, — не унимается она, похоже, мне не отвертеться, но я попытаюсь.

— Мам, ну восемнадцатый век какой-то, — возмущаюсь я, сдвигая брови на переносице для пущего эффекта.

— Снеж, ну хоть для здоровья… У тебя вон всё лицо "хотелками" обсыпало, — тыкает пальцем в мои прыщи.

— Это сыпь от антибиотиков, — машинально прикрываю прыщи ладошкой.

— Вот, а мужик лучше антибиотика от всего вылечит, — озорно подмигивает мне, я в ответ закатываю глаза.

— Ладно, только хватит этот бред нести, — мама в ответ на это чуть не прыгает от радости, глаза опасно сверкают.

— Снеж ну ты это… Наряд найди поинтереснее. Чтобы там сиси было видно, попу, — показывает руками на себе, где должно быть видно. — Не эти твои оверзайзы… Не понятно то ли мешок, то ли чехол от автомобиля.

— Побойся бога, мам… Святой праздник… А ты… Сиси… Попа…

— Просто твоим тряпьём безразмерным только в деревне быков очаровывать. И то они больше красное любят, — смеётся мать.

— Я не собираюсь никого очаровывать. Буду жить для себя. Я так решила.

— Ох, ладно не буду тебя донимать. Мы с папкой за тобой заедем 6го числа, часиков в 12. Давай выздоравливай к тому времени. Бока наедай, а то ухватиться не за что, — щиплет меня за филейную часть, я звонко шлёпаю её по руке.

— Зоя Николаевна, руки!

Прощаюсь с мамой, передаю привет отцу и закрывая за ней дверь понимаю, что улыбаюсь во весь рот. Мамочка как чай с малиной и тело излечит и сердце больное.

ГЛАВА 6. ЛУЧШИЙ МОЙ ПОДАРОЧЕК

Утром 6 декабря меня ни свет ни заря будит настойчивый звонок и отвратительно бодрый мамин голос в трубке.

— Просыпайся, соня! Умывай свои опухшие глазки…

— Мам, ты вообще нормально себя чувствуешь? — ворчу я, стараясь продрать опухшие глаза. — Ещё восьми нет… На улице темень…

— А кутью крёстной кто будет делать?

— Что блин? Я думала ты сделаешь! — вот это заявочка.

— Не по правилам. Кутью варят крестники, — лукаво разъясняет мама.

— Ну тогда массового отравления не избежать, — констатирую я, поднимаясь с кровати.

— Ой, не мели чушь… Бери самый лёгкий рецепт в интернете и делай… Тебе понравится, вот увидишь, — она так уверена, что я тоже преисполнилась оптимизма.

— Удружила так удружила, мам, — ворчу для профилактики.

— Ну, а что? Мужа тоже кормить будешь «дошиком»? — ну вот опять она за своё. — Давай дочь… Я в тебя верю…

— Ну хоть кто-то в меня верит, — вздыхаю я.

— Если не я, то кто же! — хохочет мама.