Витамины любви, или Любовь не для слабонервных

Разве она не знала, что чем больше делаешь для окружающих, тем хуже они к тебе относятся? Она что, воображала, что в один прекрасный день я вдруг ни с того ни с сего изменю свое отношение к ней, просто в ответ на ее молящий взгляд? Ее поведение меня возмущало: если бы ее действительно беспокоила моя холодность, она бы задумалась о ее причинах. Видимо, в детстве я не понимала, за что ее ненавижу. Скорее всего, у меня было инстинктивное ощущение, что она сильно обидела отца. Позже, став достаточно взрослой и поняв, что значит «иметь связь», я уже осознанно подогревала в себе отвращение к ней.

Все знают, в чем заключаются материнские обязанности, — наставить своих детей на путь истинный. Но она приняла предложенный мной путь.

Не могу сказать, что никогда не чувствовала к ней любви, — вы меня поймете, если когда-нибудь ощущали в себе прилив любви ко всему миру. Вдруг ловишь себя на мысли, что у тебя в жизни все хорошо, и сразу чувствуешь нежность ко всему вокруг. Такое бывает редко, но случается. Обычно такое состояние души сопровождается некой тоской по прошлому, по тому времени, когда все в жизни было просто и понятно. В такие моменты я вспоминаю, например, что когда у меня впервые получилось самостоятельно пить из стакана, мама сидела рядом и аплодировала мне. И тогда мое сердце сжимается от любви к ней.

Но теперь передо мной была поблекшая копия прежней, молодой мамы. Она кажется мне грубой подделкой, и поэтому меня раздражает все, что она говорит и делает. Даже если я этого не хочу, мое лицо само принимает недружелюбное выражение.

Габриелла всегда хотела, чтобы мы с мамой наладили отношения. Габриелла и ее мать были лучшими друзьями. Они даже одалживали одежду друг у друга. Иногда это выглядело очень забавно, потому что ни одна дама шестидесяти с чем-то лет не будет смотреться хорошо в коротеньком топике, несмотря на загар и модный цвет волос. Габриелла и ее мама могли с легкостью обсуждать свою сексуальную жизнь. Я лично лучше бы вообще отказалась от секса, чем обсуждать эту тему с матерью.

Приблизительно все это я и высказала Габриелле. Она знала, что ей лучше не соваться в наши с мамой отношения, и воздерживалась изо всех сил. Но Габи была настойчивой и энергичной особой, и это было частью ее натуры — влезать в дела своих друзей. Так что ей трудно было не пытаться осчастливить меня и маму. Думаю, Олли ее предупреждал о возможной опасности такой попытки. (Олли вообще предпочитал, чтобы все оставалось так, как есть. Его девиз: «Ну, и ладно».) И вообще, как подруга она могла бы быть более тактичной и пощадить мои чувства. Я, в конце концов, была здесь пострадавшей стороной. И поэтому только я могла решить, простить ли мне мою мать.

Но все же время от времени желание собрать нас в уютную семейную компанию затуманивало ей разум.

— Анжела, — попросила я, — подожди минутку, пожалуйста. Мне надо поговорить с Габриеллой.

Моя невестка неохотно поплелась за мной в гостиную.

— Что это ты делаешь? — начала я.

— Ханна, признайся, никто не умеет готовить и делать работу по дому лучше, чем твоя мама.

— Габриелла, — продолжала я медленно, четко проговаривая каждое слово, как будто общаясь с умственно отсталым человеком. — Чего ты добиваешься? Заманиваешь меня сюда хитростью…

— Ты ни разу не дала ей ни единого шанса! — взорвалась Габриелла. — Ты представления не имеешь, каково ей! Как ты к ней относишься! Стыдно смотреть на это!

— Но она…

— Я все знаю, и знаешь что? Бывает и похуже!

Я посмотрела на нее исподлобья:

— Габи, ведь ты сама болезненно воспринимаешь проблему супружеской неверности.

— По-разному можно предать партнера.

— Например?

— Проявлять душевную жестокость…

— Именно об этом и речь.

— Я знаю, что мама тебя любит…

— Ой, да брось.

— Ханна, ты не поняла, она много чего могла бы рассказать тебе, но не хочет настраивать тебя против… потому что знает, как сильно ты…

— Что?

— Ничего. — Выразив степень своего раздражения громким «уф-ф-ф!», Габриелла добавила: — По-моему, ты просто не понимаешь, как трудно быть матерью. Что может быть хуже, чем чувствовать ненависть собственной дочери? Ведь мать думает о своих детях все двадцать четыре часа в сутки, просто не может думать ни о чем другом! Для нее существует только их благополучие, их настоящее, их будущее, их счастье. Мать мечтает все время находиться рядом с детьми, чтобы защитить их от опасностей, беспокоится, с теми ли они встречаются, волнуется о том, кто их полюбит, кто причинит им боль! Она озабочена, как обеспечить их благополучие в случае ее смерти. А когда любуется фотографиями своих веселых детишек, она хочет навсегда сохранить эту минуту, потому что в тот момент они в безопасности. И волнуется всякий раз, когда они садятся в машину, всякий раз, когда они вне ее поля зрения, а каждого чужого человека воспринимает, как чьего-то ребенка, но также и как потенциальную угрозу для своего. Ночью мать прокрадывается к детям в спальню, чтобы посмотреть, как они спят, послушать, как дышат, проверить запоры на окнах на случай педо…