Витя Коробков - пионер, партизан

А Витю тяготило молчание. От природы общительный, он легко вступал в беседу даже с незнакомыми людьми и любил послушать или охотно рассказывал сам. Конечно, война наложила отпечаток и на него, и он научился «прикусывать язык», когда не вовремя тянуло поболтать. Но сейчас хотелось задушевного разговора: было немного грустно и от неизвестности {тетя Маруся так и не сказала, куда же они идут) и от того, что он покинул родной город, покинул семью. И раньше не раз уезжал Витя из дому, но тогда не было войны, значит, не было опасности… А сейчас каждую минуту могла случиться беда с родными и с ним.

За день далеко отошли от Феодосии и вступили в горную часть Крыма. С тех пор, как началась война, Витя не был в этих местах. И ему сначала показалось, что они мало изменились. Та же непролазная чаща леса, буйные травы, бездонная голубизна неба. Солнце далеко перевалило за полдень, когда подошли к первым строениям Старого Крыма. И эти одноэтажные беленькие домики тоже будто еще не испытали на себе тягот военного времени. Но как только вошли в город, сразу бросилась в глаза мертвенная тишина улиц. Окна многих домов были прикрыты ставнями, как в большую жару, хотя от деревьев ложились уже на улицы косые вечерние тени. Не встречалась гуляющая молодежь на центральной улице, как бывало до войны в такие вот закатные часы. Так было тихо, что Витя вздрогнул, когда совсем рядом звякнула щеколда калитки. Женщина, туго повязанная низко опущенным на глаза платком, прошла мимо с ведрами и спустилась вниз к ручью. Она даже не взглянула на путников.

На окраине тявкнула собака.

— Немецкая овчарка, — сказала тетя Маруся.

Витя ничего не ответил. Тоскливое чувство охватило его. Сколько раз бывал он тут до войны. Словно бы все на месте. Так же изумительно хорош закат, то же просторное небо над головой. А все стало чужим, враждебным. Прошла, развязно гогоча, группа немецких солдат — Витя с Марусей укрылись в тени акаций. Защелкала где-то совсем близко автоматная очередь, — и Маруся поспешила свернуть в одну из боковых улиц. Редкие прохожие были угрюмы, старались держаться подальше от незнакомых людей и торопились скрыться в обнесенных высокими заборами домах. Витя понимал их: даже среди своих находились предатели. Как Аркашка и его отец полицай Мирханов. Он сердито засопел — противно было даже вспомнить этих фашистских прихвостней. Откуда только такие берутся?

— Устал, сынок? — участливо заметила Маруся: она по-своему объяснила Витино мрачное молчание. — Потерпи. Немного осталось. Заночуем в городе, а утром по холодку домой двинемся. Котомки наши уже наполнились.

Витя снова не отозвался, только еще сильнее сдвинул брови да сердито встряхнул мешок с сухарями за спиной. Он был в отчаянии. В самом деле: пройти десятки километров, добраться до старокрымских лесов и даже не попытаться проникнуть в отряд, не встретиться хотя бы с одним партизаном!

Узким переулком круто спустились вниз, и Мария Залепенко стукнула три раза в окно маленького приземистого домика.

— Кто там? — послышался женский голос.

— Сушку не продаете? — спросила Мария.

— Вы что, с неба свалились? — заворчали в доме, но дверь отворилась, и гот же голос сказал: — Проходите. Как там: никто за вами не увязался?

— Как будто бы нет, — ответила Мария и подтолкнула Витю вперед: — Мой попутчик. Одной-то скучно.

— Понятно, — сказала женщина и повторила: — Проходите.

Вите бросилось в глаза, что встретила она их без радости. То, что произошло потом, подтвердило это впечатление.

— Не вовремя вы, — сказала высокая полная женщина, садясь к столу в чистой уютной горнице и приглашая гостей тоже сесть на скамейку. — Аресты идут в городе. Каждого чужого без разбору хватают, да и местных не милуют.

— Без дела мы бы не пришли, — строго ответила тетя Маруся.

— Без дела кто ж в такое время пойдет, — кивнула головой женщина. — Як тому, что задерживаться вам не стоит. Как хорошенько стемнеет, так и в путь, Тут парень один есть, проводит до места. Только… — женщина подняла виноватые глаза. — Вы уж простите, как вызвать его, не знаю. Сама-то никуда не выхожу, чтоб не привлекать внимания. Может, хлопчик сбегает? — глянула она на Витю.

— Найдет ли? — усомнилась Залепенко. — Будет спрашивать — провалится…

— Ну, чего тут спрашивать. Дом-то их рядом. Сбегай, мальчик, — повернулась она к Вите. — Я с крыльца покажу, не ошибешься. Спросишь Митю Стоянова. Хлопчик твоих лет. Может, еще товарищами будете.

Через минуту Витя уже стучал к Стояновым.