Витязь чести. Повесть о Шандоре Петефи

— Это безумие, — прошептал палатин. Конечно, он знал, что венгерская аристократия с радостью водрузит на его чело королевский венец. Соблазнительная мысль о том, что при известных обстоятельствах и Вена была бы вынуждена одобрить подобный выбор, все чаще и чаще приходила ему на ум. Обдумывая ее вновь и вновь, он всякий раз терпел крушение, не находя в себе нравственных сил бросить вызов династии, к которой принадлежал с рожденья.

— Неужели вы считаете меня способным на низость? — Стефан поспешно оставил кресло и ответил Кошуту гневным взглядом. — Я не могу оспаривать трон у моего кузена.

— Будьте выше семейной щепетильности, ваше высочество, — сильный, хорошо поставленный голос Кошута внезапно сорвался, — не дайте кровавому наводнению затопить землю. Этим вы не только спасете Венгрию для династии, но приобретете вечную благодарность всех народов империи; и мадьяров, и немцев.

— Безумие! — закрывая руками лицо, повторил Стефан. — Я всего лишь австрийский эрцгерцог. Один из многих… В одиночку я ничего не значу, как Антей без земли, — прошептал он с откровенностью обреченного. — Нет, не могу, не зовите…

— Вы хорошо обдумали? — спросил Кошут, откинув упавшую на лоб прядь.

— Да! Да! — мучительно простонал наместник, не открывая лица. — И пусть свершится, чему суждено.

— Аминь! — сурово откликнулся Кошут.

Фельдъегерь из Вены застал наместника в состоянии, близком к истерике.

— Давайте, давайте! — Он нетерпеливо выхватил черно-желтый пакет, надеясь узнать результаты последних переговоров.

Однако в непроницаемом для света конверте с императорским орлом содержался документ несколько иного рода:

«Милый племянник мой, господин Наместник и эрцгерцог! С сим посылаю вашему высочеству сочиненное Александром Петефи стихотворение „Королям“, кое направлено против существующего правопорядка и на уничтожение королевского авторитета; примите необходимые меры в соответствии с новыми венгерскими законами о печати, Вена, 5 мая 1848. Фердинанд».

«Безумие, — эрцгерцог выронил письмо из рук. — В такую минуту, когда распадается все, они занимаются каким-то рифмоплетом. Воистину господь решил обрушить на нас свой гнев, отказывая в последних искрах здравомыслия. Поделом же, поделом! Пусть поскорее поглотит нас бездна!»

— Что он там написал, этот литературный бетяр? — страдальчески морщась, поинтересовался наместник у спешно вызванного куратора по печати.

Редкостный подарок — откровенность —
Вам я, короли, преподношу!
Как хотите: хоть благодарите,
Хоть казните — выслушать прошу!
Пусть еще он цел, ваш замок Мункач, —
Не страшны подвалы и петля!
Что бы там льстецы ни толковали, —
Нет возлюбленного

короля!

Выделенное курсивом слово было повторено пять раз.

«Это ответ, — подумал эрцгерцог. — Мне ответ».

41

«Королева троицы» в венке из вербы и майских цветов торжественно прошествовала по сельским дорожкам. Девочки сами выбрали маленькую красотку, обрядили в белое платье невесты, развернули балдахином кружевную белую шаль. Непорочная роза распустилась над одетой в буйную зелень землей.

В ту обманчивую весну было мало красного цвета. Исчезли нарукавные повязки, вызывающие кокарды, пламенеющие на шапках перья. Только в национальном триединстве, в примирительном соседстве с зеленью троицы и белизной невинной королевы мог еще всколыхнуться беспокойный огонь. А так, ни-ни, никаких красных тряпок.

«Сколь небесные чувства пробудило в сердцах наших подобное достижение взаимного согласия! — восторгалась по этому поводу „Национальная газета“. — Мы вознесли в душе благодарственные молитвы к небесам за избавление от чудовища межпартийных усобиц».