Витязь: Игра богов Часть 2 (СИ)

— Нравится? — Желя легла на лавку и, как в фильмах для взрослых, играя на публику, начала ласкать член язычком, иногда касаясь головки губами, заставляя прикованную девушку жалобно стонать и извиваться.

На время контроль за игрушками перешел к Маше, которая развлекалась по полной, меняя интенсивность вибрации. Моя рабыня старалась держаться, но стоило Желе немного активнее работать ротиком, как девушка сдалась, начав жалобно молить, поделиться и с ней, но женщина лишь ухмыльнулась, пересаживаясь мне на колени и направляя окрепший орган в себя.

К стонам готессы, добавились стона целительницы, наполняя баню поистине дикой атмосферой, пропитанной сексом. К ним иногда добавлялись сдавленные стоны из парилки, где продолжала нежиться банница, развлекаясь самостоятельно. Сегодня ей было все равно, что мы нарушаем ее покой. Думаю, джинни заранее договорилась с ней о таких проделках, иначе бы уже давно выгнала всех, но сегодня она была добра.

— У вас вообще никакого стыда нет? — Не выдержала, красная как помидор католичка, поднимаясь с лавочки и закутываясь в простыню по самую шею.

— После всего, что было ночью, у тебя еще остался к нам стыд? — Маша немного удивилась, выкручивая оба регулятора на максимум, от чего глаза Тани сильно раскрылись, а с губ сорвался протяжный стон, заставивший ее выгнуться дугой.

— Ну нельзя же вот так, при всех. — Тихо добавила она, пряча глаза.

— Не переживай. Если Ярило примет тебя, ты тоже будешь получать удовольствие вместе со всеми. — Не знаю, как должны были подействовать на нее такие заверения, но девочка лишь плюхнулась обратно на лавку, рядом с замершими готами, слившимися в нежных объятиях.

Желя быстро довела меня до пика, принимая тугие струи внутрь. Сколько уже прошло времени, а я все не прекращал удивляться, как кончая раз за разом, мог разряжаться почти одинаковыми порциями. Поднявшись, женщина сделала шаг назад, прогибаясь в пояснице и подставляя подтеки белесой жидкости Тане, которые та принялась самозабвенно слизывать, трясясь как настоящая наркоманка, доводя и целительницу до долгожданной кульминации.

— Моя очередь. — Маша поднялась, передавая уставшей женщине пультики от игрушек и подошла ко мне. — Так дело не пойдет. — Посмотрела она на заляпанный семенем и чужими выделениями член. Грознега, надо почистить его.

У рабыни еще ярче загорелись глаза, услышав о том, что ей дадут любимую игрушку и, стоило мне только приблизиться, как та без участия рук, стала усердно трудиться, доводя орган до идеальной чистоты и боевой готовности. Не знаю, что так повлияло на нее, но стоило девушке максимально глубоко погрузить член в похотливый ротик, как ее глаза закатились и она начала заваливаться. Пришлось Маше вмешиваться, чтобы наша пророчица не повредила шею.

— Ты же помнишь. — Прошептала Мечислава, наглаживая окрепший член. — Будь нежен.

Мне стоило больших трудов, чтобы не завалить эту красотку на лавку и не овладеть ею сразу. Вместо этого дождался, пока она сама уляжется поудобнее, расставляя ножки и приглашая меня. Таня пришла в себя не сразу, пришлось дожидаться, пока Желя подойдет и поможет избавиться от игрушек и поводка, но ошейник так и остался на ее шее, доставляя определенный дискомфорт, от которого она, кажется, получала больше удовольствия, чем от процесса.

Маша не была такой громкой как Желя, при этом ее активность нравилась даже больше, чем неугомонная Таня, так и пытающаяся стать инициатором всего разврата. Вот только когда Грознега смотрела на Мечиславу, весь ее пылкий задор превращался в преданное раболепие, хоть она и делала вид, что подчиняется только мне, но в эти моменты, она была согласна на все. Иногда даже на боль, но только не долгую.

С моей одногруппницей мы провели больше времени, сумев доставить друг дружке больше удовольствия, но в конце, Таня повторила ту же процедуру, почистив нас от следов долгого соития. На секунду показалось, что ей было и этого мало, но девушка лишь благодарно улыбалась и смотрела на нас преданными глазами, в точности подражая собаке.

— Пора спать. — Зевнула Желя, расстегивая ошейник на жалобно пискнувшей девушке. — Не возмущайся. — Шлепнула она ее по попке. — Мы принимаем твои фетиши, но и любим тебя на столько, что не позволим быть домашним животным.

— Домашним животным? — Грознега резко погрустнела, пуская одинокую слезу. — Любите?

— Конечно любим. — Поддержал я женщину.

— Спасибо. — По щекам девушки покатились уже более сильные ручейки, заставляя нас удивленно переглядываться. — Я знала, что поступаю правильно, уходя к вам…