Витязь с двумя мечами

— Не горюй, дружище, — снова заговорил король. — Ты лишился собак, зато приобрёл воина несравненной силы. Вот что, Пал Кинижи, я отдаю тебя на попечение моего верного полководца. Будь мужественным, сынок. А ты, брат, не спускай с него глаз, береги как зеницу ока: ведь парня, равного ему по силе, не сыскать в целом свете. К тому же он сын венгерского народа, а не какой-нибудь ничтожный проходимец-наёмник.

Слово короля — всегда закон, даже в том случае, если сказано с улыбкой.

— Ладно, парень, ступай в замок, — сказал Баланс Мадьяр, крутя седой ус. — Там ты получишь одежду, коня и оружие.

Тут король и военачальник пустили коней вскачь. А Голубан ещё раньше улучил момент, чтобы ускользнуть незаметно. И вот Йоланка и Пал остались одни. Йоланка соскочила с седла на землю. Белоснежного коня привязывать не надо было: он и без того ни на шаг не отстал бы от своей хозяйки.

— Тебе больно? — спросила Йоланка, приблизившись к Палу. — Покажи! — попросила она и бережно взяла его окровавленную руку.

Палу казалось, будто крылышки мотылька легко коснулись его руки, однако этого едва ощутимого прикосновения было довольно, чтобы боль от раны мгновенно исчезла. Больно не больно — Пал ничего не мог сказать, потому что от радости будто лишился речи.

— Подожди немножко, и я перевяжу твою рану, — сказала Йоланка. Сняв с плеч воздушную косынку, она разорвала её пополам и одной половинкой перевязала рану. — Теперь тебе не больно, не правда ли?

— Как только ты прикоснулась, боль будто рукой сняло, — с трудом вымолвил Пал.

Ему хотелось сказать ещё кое-что, но Йоланка ласково приложила свои тонкие пальчики к его губам.

— Молчи! Дай мне другую руку. О, на этой руке рана ещё страшнее. Подожди, я поищу целебной травы.

Она вскочила и побежала на берег ручья, поблёскивающего вдалеке среди деревьев. Лошадь, не отставая ни на шаг, покорно следовала за ней. Разыскивая траву, Йоланка вполголоса напевала весёлую песенку. А вот и трава! Пал тоже подошёл к ручью, и они присели на поваленное дерево.

Йоланка принялась перевязывать рану. Пока перевязывала, ни он, ни она почти ничего не говорили. И не мудрено: ведь между барышней из знатного рода и простым парнем с мельницы лежала глубокая пропасть. Песня же смелее обычных слов. И Йоланка запела, а Палу было понятно каждое слово песни.

Посерёдке озера —
Островочек мал,
Там барашек беленький
Мураву щипал.
Семь травинок он оставил
Мне на островке,
Семь травинок я варила
В сладком молоке.
Я бальзам от ран сварила,
Сосчитала до ста,
Ты, бальзам, целебной силы
Набирайся вдосталь!
Рану милого девица
Перевяжет туже,
Когда рана исцелится —
Сердце занедужит.

Пал слушал, дивился, что с уст знатной барышни, владелицы замка, слетают такие слова.

— Этой песенке ты, конечно, не в замке выучилась?

— Конечно, нет, — улыбнулась Йоланка.

— А где же?

— Я услыхала её здесь, в лесу. Научила меня петь её старушка, от роду которой сто один год. И ещё она меня научила, к каким ранам какие травы прикладывать.

— Вот оно что! — возликовал Пал. — Да ведь это та самая старушка, которую я спас от собак. У неё на кончике носа чёрная бородавка с горошину.

— Ну конечно, она. Вот радость, что ты её спас!

Пал промолчал. «Сказать или не сказать!» — колебался он. Наконец решился:

— А знаешь, что предсказала старушка за то, что я её спас?

— Что?

— То, что самая прекрасная девушка в королевстве станет моей женой.

— А мне она предсказала, — с видом сообщницы подхватила Йоланка, — что я выйду замуж за самого сильного парня в королевстве. — Но как только это невинное признание слетело с уст милой девушки, она отвернулась и больше не поднимала на Пала глаз. Потом вскочила на белогривого коня и внезапно исчезла, как прекрасное сновидение.

Пал ещё некоторое время стоял на берегу ручья, потом круто повернулся и по узкой, едва заметной тропинке, что ему указала старуха, саженными шагами направился в замок. И казалось ему, будто слышит он на боку своём бряцание меча, а на сапогах — весёлый звон шпор.

V. Лежебока короля

В то же самое время по той же самой дороге, с которой крохотный дрозд увлёк Пала в лесную чащу, оглушительно грохоча и подпрыгивая на кочках, неслись три телеги сборщика налогов. С телеги, ехавшей сзади, вдруг свалился какой-то тюк. Хотя земля была влажной, казалось, тюк взметнул с дороги густое облако пыли. Телеги с грохотом покатились дальше — никто и внимания не обратил на свалившийся узел. Узел же преспокойно поднялся на две ноги и отряхнулся, опять подняв облако пыли. Да только то была не пыль, а мука, и узел был не узел, а не кто иной, как Буйко — подручный с мельницы старого Кинижи.