Витязь специального назначения

 В дверь просунулась морда большого лохматого пса. Вежливо потоптавшись на пороге, войти внутрь он, всё же, не решился. Уронил тяжёлую задницу на крыльцо и вытянул мощные лапы на порог, положив на них умную морду и уставился на Соловья, как бы говоря: "Ну-ну, ври дальше". Трёхцветная старая кошка, подойдя к другу, упала рядом и привычно потёрлась головой о его бок. Мужики с интересом наблюдали за этой, не совсем обычной, картиной. Первым опомнился Толстый.

 --А дальше-то что? -- подтолкнул он в бок Ваську.

 --Дальше ещё интересней. Погоди-ка, - прервавшись, он нацепил на вилку солёный огурчик и шпротину, аккуратно уложил на кусочек хлеба. Придирчиво оглядел закуску и, выплеснув остаток водки в рот, с удовольствием захрупал тарталетку и продолжил.

 -Через пятнадцать, к примеру, толстых папок, обнаруживается пожелтевший рапорт полицейского инспектора Питкина, что среди бела дня прямо посреди мостовой по улице Пупкин-стрит, такого-то числа тысяча девятьсот, к примеру, одиннадцатого года, под лошадь извозчика...

 --Кэбмена, -- не выдержал Андрей.

 --... один хрен... Кэбмена Подсона попал неизвестный человек. Извозчик... тьфу!.. кэбмен клянётся на Библии, что пострадавший появился перед лошадью прямо из воздуха. Что самое интересное, это утверждение подтверждается показаниями трёх-четырёх-пяти прохожих.-- прикурив от зажигалки, с наслаждением вдохнул табачный дым и обвёл взглядом друзей.

 --А сам потерпевший называет себя рабочим каретных мастерских Добсоном, придя в себя, озирается кругом и, выкатив глаза, вопрошает всех: где он находится и как сюда попал? Ибо последними его воспоминаниями перед ударом лошадиной груди были, аккурат, та же самая улица, только 15 апреля тысяча восемьсот лохматого года. И таких примеров, как утверждают, не счесть.

 --Викторыч, ты должен помнить те пачки дел в кабинетах розыскников. Они все, кстати, говорят, что такое количество криминалом и несчастными случаями не объяснишь -- несоизмеримо. Согласен?

 --Естественно, -- отозвался Соловей, -- Акела, ты не промахнулся.

 Позывной "Акела" Борисыч приобрёл на Северном Кавказе, будучи там в одной весёлой командировке. После одного случая сержант Вадик, поддразнивавший его "старой собакой" (как родившегося в год Собаки), назвал его "старым волком" и, засмеявшись, добавил "Акела!"

 С тех пор по рации его весь отряд называл только так, а нередко и просто в разговоре. В охране он по привычке пользовался старым позывным. У Славы с Василием по­зывные были, соответственно, Клим и Соловей.

 --Слушайте, мужики, -- задумчиво потёр румяную щёку Клим, -- как же так получается? С одной стороны -- всё это рядом, с другой -- никто про это ничего не знает.

 --Парадокс, -- пожал плечами Андрей.

 --Настоящая истина всегда парадоксальна, -- заметил хозяин дома.

 --Кто это сказал? -- поинтересовался Соловей.

 --Как кто? Я.

 --Ну, ты даёшь, Борисыч. Я думал, кто-то из классиков.

 --Ну, погоди немного, я же живой пока.

 --Да он и сам прекрасно понимает, -- махнул рукой Андрей, -- просто сделал тумблер "дур" в положение "вкл".

 --А всё-таки? -- поддержал друга Василий.

 --В смысле "всё-таки"? -- уже, слегка раздражаясь дотошностью товарищей, спросил Георгий Борисович, - всё это интересно, пока самого не зацепило. "Кинжал хорош для того, у кого он есть..."

 --Стреляли... -- хмыкнул Соловей.

 --Саид, почему у тебя седло в кале? Стреляли... -- поддел друга Славка.

 --Тьфу, на тебя,-- обиделся Васька. Но, обладая хорошим чувством юмора, засмеялся,-- гады вы, но без вас скучно. Слушайте, что это за тишина какая-то странная?

 Выглянув на улицу, они, с все возрастающим удивлением, увидели затянутое темными клубящимися тучами небо. Не было видно ни Луны, стоящей в первой четверти, ни звезд. Более того -- не было видно ни одного огонька, ни со стороны железной дороги, ни в самой деревне, несмотря на детское, в общем-то, время. Странное безмолвие накрыло Леоновку. Не было слышно ни щебета птиц, ни лая собак. Пропало в давящей тишине мычание соседских коров, даже кузнечики в траве не стрекотали.

 --Что за хрень? -- почему-то шепотом спросил Василий. Словно бы отвечая ему, небо вдруг распорола гигантская ветвистая молния, секунды через две громыхнул такой раскат, что мужчины невольно втянули головы в плечи. А затем началось настоящее светопреставление.

 Яростные порывы утробно гудящего ветра с сокрушающей силой били в стену. Дом жалобно поскрипывал под ударами шквального ветра, с улицы слышался треск ломаемых сучьев. Где-то, кажется, в бане, захлопал оторванный лист железа, звонко разлетелось стекло в одной из шипок окна веранды. С победным свистом ворвалась внутрь струя ветра с дождем, разметав легкие предметы и залив водой стол. На целых пока стеклах ливень стекал сплошным потоком.