Витязь. Тенета тьмы

– Этим препаратам много лет, – выговорил он. – Много. Но…

От укола Алина распрямилась бешеной пружиной, как героиня Умы Турман в «Криминальном чтиве». Заозиралась, переводя дыхание.

– Корабль. Значит, мне не приснилось! Дядя Тай… господи, как голова болит…

Эльф погладил ее по волосам, убирая колкие взрывы лекарства в висках, осторожно обнял.

Алинка всхлипывала и колотилась всем тоненьким телом.

Мастер Войны тем временем колдовал над валяющимся в отключке Котярой. Взял шприц. Отложил. В мертвой тишине прозвучали звуки пощечин.

– Кот-ту!

– Мастер!

– Ты превратился снова, Кот-ту! Стал совсем негодный, совсем! И не смей тошнить здесь!

Послышались звуки истошных причитаний и просьбы дать зеркало, попить и сладенького для восстановления нервных сил. Алинка протянула мятый-перемятый, завалявшийся в одном из сотни карманов камуфляжной курточки «сникерс». Котов замурчал теперь бессвязно, причмокивая и ощупывая лицо руками.

Тайтингиль улыбнулся.

– Ты снова стал собой.

– Разницы не вижу, – фыркнул гертаец. Он снова рылся в криданских запасах тысячелетней давности, выискивая нечто одному ему известное. – Вот, держи.

Котов, выглядящий как усохшая улитка внутри орочьего доспеха, растерянно озирался в корабельной тьме. Большую стеклянную бутыль он взял рефлекторно, понюхал и отпрянул.

– Меня р-развезет же, ну, – сказал нерешительно. – И стошнит, теперь точно.

– Я не знаю, что здесь за препараты, – ответил Мастер. – Старый криданский язык, не все понимаю. Знал одно наверняка, использовал, хоть и старое. Ввести тебе неизвестное?

Котяра решительно присосался к горлышку и закашлялся.

– Вести, вывести… нет уж. Это должно быть взаимно. Ох, ядреная!

– Что станем делать, союзник? – спросил Тайтингиль. – Что? Где мы? И когда – мы?

– Я не знаю, – ответил Мастер Войны. Он стоял, чуть покачивая в руках объемный шарообразный предмет. – Не знаю. Корабль почти не жива. Приборы не функционируют. Сигнала нет. Это старая модель, такая… дрянь… – Гертаец закашлялся согласными. – Здесь нет даже… нечем подать сигнал. Маяк – вот. Отдельный.

Алинка потянулась глянуть.

– И как он работает?

– Надо сообщить о том, что мы потерпели бедствие. И вывести его наружу.

– Что сообщать?

– Что угодно.

Она подошла ближе, кашлянула и заговорила над шаром.

– Я Панченко Алина Николаевна из Москвы, – задумалась, замолчала. – С Земли. Улица Щукинская, дом восемь… Блин. Я жила, как дура, а потом встретила Мастера Войны. И теперь он мой. Я его люблю. И если кто-то нас найдет – просто знайте это. Просто.

Тайтингиль смотрел на уродливый металлический шар, который держали тонкие руки Мастера Войны.

– Ирма, – наконец сказал он. – Я желал наступить на звезды, сколько помнил себя. Я шел тысячи лет – и наконец я пришел к тебе. Наш сын – пусть он будет счастлив. И ты будь счастлива тоже. Я знаю, что часто последние рубежи не являются последними. Мы постараемся уцелеть. Уцелеть… чтобы я вернулся… к тебе… и смог помочь своему народу. Я найду Чертоги Забвения, если буду жив.

В тишине послышались звуки сдавленных рыданий. Котов протяжно хлюпнул носом.

– Забрало меня что-то, – извиняющимся тоном сказал он, запинаясь; хмель в неизвестном напитке и правда оказался чрезмерным. – Из-вините… Сюда говорить, да? Мастер… А помнишь, как мы… Помирать, так с музыкой. Врагу не сдае-отся наш гордый «Варяг»… поща-ады никто не жела-ает!

Мастер Войны отобрал маяк и заговорил на непонятном наречии со множеством раскатистых, щелкающих согласных, а затем подытожил по-русски:

– Терпит бедствие криданская корабль. Лежим в дрейфе. Остаток жизнеобеспечения – три стандартных галактических часа. Затем в гибернационную капсулу будет помещена женщина… других капсул на борту нет.

Затем Мастер Войны как-то очень долго заправлял маяк в устройство, которое протолкнуло его по длинной трубе в подобие пушки. Через некоторое время выведенный на приличное расстояние прочь от бота шар повис на фоне бархатно-черного космоса и начал удаляться прочь.

– Я же много раз читала и смотрела в кино, – сказала Алина, не сводя взгляда с маяка, – когда герои понимают, что им осталось жить совсем чуток. Вот три часа. Что я могу сделать за это время, чтобы… ну… не считать, что жизнь закончилась зря?..

Мастер Войны смотрел на нее молча, Тайтингиль тоже. А вот легко опьяневший Дима потянулся к фарфоровому ушку девушки и с минуту что-то в него наговаривал. Тайтингиль невольно насторожился; расслышал пару слов и смущенно отвернулся, а Мастер Войны хищно заулыбался, показав много мелких зубов.

Алинка порозовела и затем прыснула.

– Ну дядь Дим! Ну что ты несешь-то! И потом, мы тут… не делимся… демографическая ситуация не та!

Котов снова потянулся и что-то горячо добавил. Алинка захохотала в голос:

– Пошляк!

Тайтингиль, приняв какое-то решение, встал, длинный, как циркуль.

– Союзник… алкоголь, пища есть?

– Экономить теперь не надо, – оскалился Мастер Войны. – Всего вдоволь. Открываю?

Алинка стиснула стеклянное горлышко и сделала решительный, взрослый глоток.