Витязь в кошачьей шкуре (СИ)

Показалась Луша с серым волком на поводке. Он бежал сосредоточенно, приблизив нос к земле, и толстый хвост-полено бил по поджарым серым бокам. Выглядела зверюга внушительно, и баюн еще раз порадовался, что сидит в избе, в относительной безопасности. Если, конечно, легкомысленной Лушке — тут Вася был полностью согласен с Северинычем — не взбредет в голову завести волка внутрь. Марфу обнюхать, например. Чтобы следствие не путала.

Он отвел правый глаз от окна и прицелился к печке. Если вскочить на нее и забиться как можно глубже за трубу — пожалуй, зверюга Васеньку не достанет. А то сигануть на полати… Вон те досочки над дверью верно они и есть. Ох уж этот древний быт, понавыдумывали всякого…

«Бразды пушистые взрывая…» И вот что это за пушистые звери такие, которых решил предать жестокой смерти поэт Пушкин Александр Сергеевич?

Волк подбежал к вишне. Луша отстегнула поводок.

Василий уже успел с волком познакомиться, правда, издалека.

Жил тот на вольном выпасе. И глазищи у него были синие.

Будка у волка все-таки имелась. Когда появлялось начальство из столицы, серого водворяли в нее, и он лязгая цепью о проволоку, бегал вдоль двора от крыльца до поленницы и обратно. Начальство издали сверяло с описью номер на ошейнике и уезжало удовлетворенное. А волк получал свободу. До следующего визита.

И к лучшему. А то мещанам и селянам, приходящим в управу по разным надобностям, пришлось бы разворачиваться и в ужасе разбегаться прямо от калитки. Ну или провожатого вызывать. А это неоправданное раздувание штата.

Волк ствол вишни нюхать не хотел. Он вообще повел себя странно. Сперва плюхнулся на хвост-полено и потер лапой нос, словно прятал его от чего-то или пытался что-то извлечь. Потом шумно вздохнул, открыв пасть и свесив, как тряпку, розовый язык. И только потом приник носом к комлю, трусцой оббегая дерево посолонь.

Луша статуей недоумения застыла рядом.

Волк обогнул волшебную вишню трижды, как по законам сказки, и все-таки след взял. Еще раз принюхался и потрусил, приблизив нос к земле, в сторону кустов на краю поля, обозначающих ручей. Зелень там была сочная и густая. Может быть, ольха, может, бересклет… Василий в этой зелени понимал немногое. Вот береза — там все понятно, белая с черными полосками. И сок.

Тут он опомнился, видя, как Луша вслед за волком скрывается в кустах. А если это надолго?

Он был беззащитен! Он был душераздирающе одинок!

Баюн хотел изящным прыжком покинуть избушку Марфы, но испугался. Осторожно повернулся на подоконнике задом, постаравшись не сбить герани, и спиной полез в открытое окно. Вытянул левую заднюю лапу и стал нащупывать засыпанную песком завалинку. Та почему-то не находилась. Баюн вонзил когти передних лап в подоконник, а правой задней — в бревна под окном.

Марфа заверещала. Василий подался назад, когти разжались, и он шлепнулся в хрустящую траву. Посидел, приходя в себя, и рысью метнулся в кусты вслед за Лушей и волком.

Качание веток отчетливо отмечало их путь, и потеряться Василий не боялся. Разок только провалился в жирную грязь, выбрался и стал яростно вылизываться. Луша подсохшую лужу перескочила, а вот волк оставил в грязи отчетливые отпечатки огромных лап. И Василию захотелось знакомиться с ним еще меньше. Но служба!

Высунув голову из-под ракит, баюн наблюдал, как волк важно, приклонив нос к земле, выходит на берег и… теряет след.

Волчара забегал кругами, заметался. Несколько раз вернулся по собственным следам. След врага упорно терялся в речушке, ровно в том месте, где в травянистом береге была прокопана кем-то песчаная глубокая канавка — спуск к воде.

Волк задумчиво поводил башкой и, ахнув в воду и обдав заругавшуюся Лушу снопом ярких брызг, переплыл переплюйку, пытаясь отыскать следы злоумышленника на другом берегу. Но там тоже пробегал напрасно.

Они с Лушей прошли вверх по течению и вниз по обе стороны речки — запах вишенного воришки пропал. То ли тот прошел по течению вверх или вниз намного дальше, то ли взлетел, как утка, и растворился в местном населении.

Волк оказался дальше бесполезен. Оставалась только засада.

Когда детективы возвратились под вишню, их настигла Марфа с кувшином, горлышко которого было обвязано белой чистой тряпицей, и долго ругалась, что баюн поцарапал ей подоконник. А потом вручила Луше кувшин, пахнущий парным молоком.

В свою бытность мужчиной Василий относился к молоку более чем прохладно, включая творог, сметану и ряженку. Может быть, потому что это было не настоящее молоко, а молочный продукт с консервантами или даже растворенный в воде порошок. А может, просто вышел из того возраста, когда растущему организму молоко необходимо.

Но тут от одного запаха сошел с ума. И выплясывал, кидая коленца, пока не получил дома свою порцию. Благо, оно и остыть не успело.

Ученые пишут, что молоко котам вредит. А тут очень даже наоборот. И Василий слизывал с губ теплую пену и урчал от счастья, пока Луша не призвала его и волка за собой.