Витим золотой

– Ничего, касатка, я не выдумывала… Говорю тебе, сидит у тебя, в твоей горнице баба с урядницкими погонами, молодая и красивая, ну чисто ангел небесный и глазками, как синими листочками, помаргивает… Сидит под Егорием-победоносцем и на меня смотрит, ласково так глядит… Я сначала думала, что это видение на меня сошло… Хотела крестным знамением себя осенить, а рученька-то у меня не поднимается… Три раза, а может четыре, прочитала шепоточком молитву, а она все на месте и даже улыбается, а потом спрашивает: «Вам кого, хорошая моя?» А у меня язык будто к нёбу прирос. «Ежели, говорит, вы хотите видеть хозяина, то ево дома нет… Ежели ко мне, так я хозяйка и жена ево». Как она это сказала, у меня совсем язык отнялся, а ноги затряслись и будто к полу примерзли… Я повернулась, выскочила – и айда!

– Врешь ты все, стерва! – разъяренно крикнула Стешка.

– От такой же слышу! Ты чего меня паскудишь? Чего ты на меня лаешься? – Агашка вскочила и подняла голову.

Они стояли лицом к лицу и свирепо глядели друг на друга. Схватка могла состояться мгновенно и закончилась бы бог знает чем. Но Степанида почувствовала, что зашла слишком далеко, поэтому, облагоразумившись, быстро переменила тактику.

– Агашенька, родненькая, прости меня ради бога! Сама не знаю, чего мелю! Какая такая жена? Почему в мундире? Ну расскажи все толком, растолкуй мне, дуре! А может, ты шутишь?

– Вот не сойти мне с эфтого места! Пусть поразит меня гром господний! – Агашка неистово перекрестилась на большую икону хмурого Николая-угодника. – «Я ево жена!» Прямо так и заявила! А чего она мундер напялила, я и сама ума не приложу! Сидит ну чисто молоденький есаул, только без усиков…

На минутку Агафья умолкла и задумалась. Степанида стояла словно окаменевшая и тоже мучительно размышляла, что ей делать и как поступить. Теперь она поняла, что совершила непростительный промах, что слишком долго огрызалась и привередничала, тем самым толкнула свекра на такой решительный поступок.

– Я слышала, часом, что будто ездил он на Ярташкинские хутора и присмотрел там одну мужичку, – быстро проговорила Агашка. – Может, ее и привез, а может, и обвенчался украдкой?

– Нет у него там никакой мужички, – возразила Степанида. – Это я точно знаю!

– Погоди, Стешка! Постой! – осененная какой-то догадкой, крикнула Агашка. – Вспомнила-таки! Знаю я эфту кралю! Каторжанка с Синего Шихану. Видела ее вчерась в станице! Вышла она от писаря и у калитки с его татаркой о чем-то все шушукались! Значит, уговор давно был с дружком-приятелем… А ночью, наверное, обвенчались… А татарке этой все равно что поп, что мулла!.. То-то Санька ваш за вином ко мне явился… Вечером спрашиваю, а он, чертенок, окрысился на меня: «Чего пристала!» Так оно и есть!

– Я ей покажу жену!

Стешка накинула на плечи шубу и выбежала на улицу. Следом за ней помчалась и Агашка. По дороге она встречала идущих с ведрами казачек и каждой из них успевала таинственно сообщить, что Петр Лигостаев женился на каторжанке и что сноха сейчас бежит домой и хочет вытащить новоявленную свекровь за косы. Таким образом, весть о неслыханном поступке Петра быстро разнеслась по всей станице.

Войдя в ворота, Степанида столкнулась с Санькой. Он только что пригнал с водопоя скотину и впустил ее на задний двор. У плетня табунились овцы и жадно лизали мягкий, пушистый снег. Зимой овец на водопой гоняли редко, вместо воды овцы довольствовались чистым снегом.

– Что это у вас тут творится, а? – хватая мальчика за плечи, задыхающимся голосом проговорила Степанида.

– Ничего, – легонько отводя ее руки, ответил Сашок.

– Как так «ничего»? Кого ночью отец привез? Чего молчишь? И ты с ним заодно! Говори же, – тормошила она его за плечи.

– А что я буду говорить… Пусти, тетя! – Санька согнул голову и вырвался из рук разгневанной Степаниды. – Ну привез и привез! Мне-то что? – Мальчик угрюмо посмотрел на ее перекошенное злобой лицо и отвернулся.

– Отец где?

– Не знаю… Ушел куда-то…

– А она?

– Она тут… – не сразу ответил Сашок.

– Я ей сейчас покажу! – Степанида обошла Саньку сбоку и бегом кинулась к сеням, но не добежала.

Все в том же мундире, с открытой, аккуратно прибранной головой, с ведром в руках на крыльцо вышла Василиса и, увидев незнакомую женщину в пуховом платке и желтой шубе, остановилась. По искаженному лицу и взбешенному взгляду казачки Василисе нетрудно было догадаться, что это Степанида. Она не ожидала, что встретится с ней сейчас, но знала, что рано или поздно встреча такая будет – поэтому заранее приготовилась ко всему.

– Ты чего здесь, паскуда, разгуливаешь?

Стешка вдруг кинулась к крыльцу, схватила торчавшую в сугробе железную лопату и замахнулась ею на Василису. Та стояла, поджав губы, и даже не пошелохнулась.

– Ты что, сдурела, что ли! – Санька подскочил к Степаниде. Схватив за черенок, сильно дернул его к себе и вместе со Стешкой повалился в сугроб. – Ты что охальничаешь тут? – поднимаясь и отряхиваясь от снега, крикнул Сашок. – Как тебе не стыдно? Тетенька Василиса, выплесните эти помои ей на голову, может, она маненько остынет!