Витим Золотой (Роман 2)

- Ну какая из меня невеста? В судомойки, в батрачки, на тот свет с ним пошла бы! А вы - в невесты!..

- А почему бы нет? - подзадоривала ее Устя. - Ты только особенно не робей. Хочешь, я его сама за тебя посватаю? - в шутку предложила Устя.

- А это можно? - замирая с клетчатой из фланели кофточкой в руках, спросила Василиса.

- Отчего же нельзя?

- Ах господи! Вы только скажите ему, как я его люблю! И больше ничего не надо... Он поверит, я знаю... Пусть не в жены... Пусть в хозяйство... А там что бог пошлет... - надевая единственные, впервые в жизни купленные полусапожки, взволнованно говорила Василиса.

- Это что же, в любовницы? - спросила Устя.

- А это уж как хотите, так и называйте.

В это время в сенях заскрипели половицы, и в комнату вошел и напустил холода Кунта. Появление мальчика было совсем некстати.

- Здравствуй, тетька Уста, и ты, Васка, здравствуй, - поднимая со лба рваную мерлушковую шапку, проговорил Кунта и бесцеремонно сел на табуретку.

- Здравствуй, Кунта, - ответила Устя.

Василиса отвернулась и стала застилать стол чистой скатертью. Кунта, помаргивая косоватыми глазенками, пристально наблюдал за ее быстрыми и ловкими движениями. Вдруг он неожиданно прищелкнул языком, лукаво подмигнул и громко, раскатисто захохотал.

- Что ты, Кунта? - удивленно спросила Устя.

- Ничего! - прохихикал гость.

- Зачем пришел?

- Думал, учиться будем мала-мала... - ответил он и, снова подмигнув в сторону Василисы, многозначительно добавил: - Жана...

- Какая жена? - Устя встала и, косясь на мальчишку, вывернула в лампе фитиль поярче.

- Васка-то, хо-хо! - Кунта, как крыльями, захлопал по коленям длинными рукавами стеганой, сто раз латанной купы и залился пуще прежнего.

- Ты чего хохочешь, косоглазый? - не выдержала Василиса. - Какая я тебе жена? Вот еще приперся!

Василисе очень хотелось побыстрее спровадить нежданного гостя и пригласить на чай Василия Кондрашова.

- Не моя жана, конечно, - возразил Кунта, - а Петьки Лигостаеф...

- Ты чего, дурачок, мелешь? - покраснев до корней волос, крикнула Василиса.

- Какой такой мелешь? Правду я говорю, - вдруг возмутился Кунта. Думаешь, Кунта не знает, чей там лошадь стоит? Петьки Лигостаеф жеребес, и сам яво стретил... Он мне сказал, что с вином идет, значит, той* будет, а ты меня ругаишь, - обиделся Кунта.

_______________

* Свадьба.

Устя взглянула на Василису и, недоумевая, пожала плечами.

- Ладно, Кунта, не обижайся, - сказала она. - Сегодня учиться не станем. Раз той, пусть будет веселый той!

- Ну что я тибя говорил, а? - показывая Василисе язык, крикнул Кунта. - Обмануть хотела? Хо-хо! Кунту не очень обманешь! Ладно. Я тоже с вами той буду делать... Плясать начну, песни петь. Мала-мала водки выпью... А Васка-то, хо-хо!

Кунта ухмыльнулся и дернул себя за ухо. У него и раньше происходили забавные с Василисой стычки. Если он являлся грязный, она ловила его за воротник, тащила к рукомойнику и почти насильно умывала. Он фыркал и отчаянно повизгивал, а она терла ему мыльной пеной глаза. Иногда заставляла снять рубашку и, пока он, закутавшись в шаль, читал букварь, выпаривала косоворотку и стирала.

Сейчас Кунта своими насмешками окончательно вывел Василису из терпения.

- Да что ты все хохокаешь, чертенок!

- Красивый жана, - не унимался он. - Сколько Петька Лигостаеф тебе калыму дает, а?

- Я тебе, черномазый, покажу такой калым!

- Довольно! - прикрикнула на них Устя. - Опять сцепились? Знаешь, Кунта... Сбегай-ка, друг, к Василию Михайловичу и скажи ему, чтобы он пришел сюда.

- На той позвать, что ли? - спросил Кунта.

- Конечно, - кивнула Устя.

- Ладно, - согласился Кунта. - Сичас побежим и всех зовем. - Кунта нахлобучил свою истрепанную шапчонку и вышел.

Спровадив надоедливого гостя, Устя и Василиса снова принялись хлопотать по хозяйству. Василиса раздобыла у Фарсковых соленых огурцов и капусты, Устя аккуратно нарезала холодного мяса и полную тарелку пшеничного хлеба.

Выйдя из землянки, Кунта столкнулся на улице с Лигостаевым. С мешком на плече, чуть не до половины наполненным покупками, Петр Николаевич возвращался из продовольственной лавки. С неба сыпал мелкий крупитчатый снежок. В белизне приземистых крыш, освещенных фонарями на высоких столбах, поселок казался сонно притихшим. Пахло дымком и мазутом.

- Ты куда бежишь, Кунта? - спросил Петр Николаевич по-казахски.

- Уста сказал, чтобы я Василия Михалыча Кондрашова бегом сюда тащил.

- Это очень хорошо, Кунта, тащи его сюда скорее! - обрадовался Петр.

- Значит, правда, Петька, что той будет? - понизив голос, спросил Кунта.

- Какой той? - насторожился Петр Николаевич.

- Я же видел, как ты ее на Ястребе притащил, потом вон в лавку ходил. Жаны-то у тебя все равно нету, а Васка-то вон какая...

- Погоди, Кунта, что ты! - Петр Николаевич пытался остановить языкастого пастушонка, но куда там!

- Как "что ты"? Правду тебе говорю. Я бы сам на ней жанился, да ругает она меня и за уши таскает маломало...

- Значит, провинился.

- Я Кондрашова притащу и сам на той приду. Можно?

- Ладно, Кунта, приходи. Без Кондрашова не являйся. Понял?

- Сколько раз можно говорить Кунте? Виллаги, биллаги!