Витька с Чапаевской улицы

Девчонка поставила сумку на землю и, присев, заорала на всю улицу таким пронзительным голосом, что мальчишки вздрогнули. Поблизости хлопнула дверь, вторая, послышались голоса, по мостовой затопали тяжелые сапоги. А в сапогах в такую жару мог быть только постовой милиционер.

Грабители мчались по узкой тропинке вдоль огородов, а душераздирающий крик преследовал их по пятам. Сашка за что-то зацепился и располосовал одну штанину чуть ли не пополам. «Мамка убьет», — пробормотал он на ходу. В крик вплелся длинный милицейский свисток. Гошка — он бежал впереди — налетел на дерево и остановился. Чертыхаясь, стал щупать шишку на лбу.

— Какие дураки на дорогах деревья сажают? — пробурчал он.

— Чего встал? — ткнул его кулаком в спину Сашка. — Сцапают ведь!

Позади все явственнее был слышен топот, голоса. Увидев прямо перед собой сколоченную из досок уборную, Гошка вскочил на ступеньку и дернул за ручку. Дверь распахнулась. Вслед за ним в соседнее отделение влетел толстый Сашка. В последней кабине укрылся Витька Грохотов.

Не успели отдышаться, как совсем рядом послышались голоса преследователей.

— Они не могли далеко уйти, — говорил густой мужской голос. — Нужно искать здесь…

— Девочка, а ты узнаешь их в лицо? — спросил другой голос, потоньше.

— У них лица нет, — бойко ответила ограбленная девчонка. — Что-то черное с дырками для глаз.

— В масках, — сказал первый голос. — Видать, опытные…

— Говоришь, вооружены? — спросил голос потоньше.

— У всех наганы и большущие ножи, — ответила девчонка.

— Это какие-нибудь приезжие, — заметил густой голос. — У нас давно ничего не было слышно.

— Один сказал, что уже зарезал сто человек. У него весь ножик в крови!

— Ну и темень, — сказал голос потоньше. — Глаз выколи… Пойду-ка, пожалуй, домой. Жена, поди, волнуется.

— Прочешем огороды, — сказал густой голос. — Мое чутье подсказывает, что они где-то поблизости.

Послышались еще голоса. Это подоспели остальные. Чиркали спички о коробки. Говорили все разом, вернее, спрашивали: кого убили? Девчонка снова стала рассказывать, как на нее напали страшные бандиты без лиц и, размахивая наганами и ножами, стали требовать деньги, а потом хотели платье забрать, но тут она закричала.

— Слышали… — сказал кто-то.

Милиционер с густым мужественным голосом отобрал несколько человек для прочесывания местности, остальные топтались возле уборной и наперебой выпытывали у девчонки подробности, на которые она не скупилась.

— Им убить человека — раз плюнуть! — охотно говорила она. — Убьют, заберут деньги, одежду, булки… И еще любят конфеты… «Раковую шейку».

— Странные какие-то бандиты.

— А сейчас они пошли на мокрое дело… Что это такое, скажите, пожалуйста?

— На тот свет решили кого-то отправить.

— Во-во, велели мне большую свечку поставить за… за упокой…

— Души, — подсказали ей.

— Просто не верится, что осталась жива, — притворно громко вздохнула девчонка.

Мальчишки, слушая биение собственных сердец, окаменели. Никто из них ни разу не пошевелился. У Гошки Буянова зудела шишка на лбу, но он так и не решился поднять руку и почесать. Витьке Грохотову до смерти хотелось кашлянуть, его даже пот прошиб. Кашлянуть — это значит выдать всех.

Все трое боялись одного: вдруг кто-нибудь из оставшихся здесь, в резерве, захочет в уборную?.. И один, конечно, нашелся! Он сначала дернул за ручку двери, где стоял Гошка, потом — где Сашка, и наконец — где Витька. Мальчишки приготовились дорого продать свою жизнь…

— Тьфу, чертовщина! — услышали они недовольный голос. — Двери заколочены.

— Товарищи, что мы тут стоим? — наконец нашелся здравомыслящий человек. — Тоже нашли место…

Все отошли в сторону. Голоса стали тише, а потом и совсем заглохли.

Мальчишки наконец-то свободно вздохнули.

Во втором часу ночи члены шайки «Черный крест» решились выбраться из ненавистной уборной. Их преследователи давно ушли, но Гошка боялся засады и не велел без его приказа выходить. Лица у мальчишек были кислые. Они старались не смотреть друг на друга. Было противно. От долгого пребывания в неподвижности все члены одеревенели. У Витьки свело правую ногу, и он захромал.

— Нашел куда прятаться… — пробурчал бледный Сашка.

— Не до жиру, быть бы живу, — сказал Гошка.

— У тебя с собой клятва? — помолчав, спросил Витька.

— Два часа сочинял, — сказал Гошка. — Клятва что надо.

— Покажи…

— Темно, ничего не разберешь.

— Разберу.

Буянов протянул приятелю аккуратно сложенный листок, подписанный кровью. Витька взял и не читая с наслаждением разорвал лист на мелкие кусочки. Потом положил на ладонь и сдунул.

— Воруй, если хочешь, один, — сказал он.

— Я говорил, лучше очистим ларек, — сказал Сашка.

— Обжора, — буркнул Грохотов. — Небось все конфеты слопал?

— Одна осталась, — стал шарить в карманах Сашка. — Хочешь?

— Пропади они пропадом! — отмахнулся Витька.

— Испугался трудностей? — без особенного энтузиазма начал Гошка. — А как же…