Витька с Чапаевской улицы

— Видишь ли, — сказал Витька. — Меня никогда не бьют.

— Рассказывай сказки. Наверное, руку кусаешь?

— Это еще хуже, когда не бьют, — сказал Витька. — Наказали тебя, ремень повесили — и все кончилось. А когда тебя за человека не считают, не разговаривают с тобой, это, брат, похуже, чем любая порка.

— Я согласен, чтобы со мной год не разговаривали, лишь бы не били, — сказал Гошка.

Сашка наконец перестал кричать. Экзекуция закончилась. Правда, еще некоторое время доносился густой голос дяди Кости, перемежаемый звучным всхлипыванием. Потом и это кончилось.

— Теперь три дня на улицу не пустят, — сказал Гошка. И тут они увидели Толика Воробьева. Он как ни в чем не бывало вышел из дома с огромным куском хлеба, густо намазанным маслом. Как же они забыли про Толика?

— Воробей, дуй сюда! — негромко позвал Гошка, высунувшись из-за дерева, за которым они прятались с Витькой.

— Слыхали, как Рыжего били? — спросил Толик, прожевывая кусок. Глядя на него, Витьке тоже захотелось есть.

— Рассказывай, что там было? — спросил Гошка.

— Где?

— Этот тип меня с ума сведет! — возмутился Гошка. — Где! Где! В милиции, черт бы тебя побрал!

— Я там не был.

— Это меня, наверное, за ручку товарищ Васильев на прогулку вел? — спросил Гошка.

— Я сначала заплакал, а потом сказал, если не отпустит, то милицию подожгу, — сообщил Толик. — Ну, он испугался и отпустил…

— Что же все-таки произошло? — сказал Витька.

А произошло вот что. Сашка, которому было поручено вернуть кошелек девчонке, долго тянул, а потом все-таки пошел в магазин. И надо же было так случиться — он тут же напоролся на потерпевшую.

Сашка сразу ее узнал: большеглазое птичье лицо, в волосах белая лента. Днем девчонка показалась ему еще симпатичнее. Закинув красную сетку с двумя булками на плечо, она глазела на голубей, клюющих пшенную крупу. Ноги у девчонки были тонкие и в царапинах. На ногах желтые сандалеты.

Сашка был уверен, что она его не узнает, и поэтому смело подошел и сказал:

— Это, случайно, не твой кошелек?

Сашка не был дипломатом и полагал, что эта фраза самая подходящая. Девчонка, вместо того чтобы обрадоваться, схватила его за руку и завопила на всю улицу:

— Я поймала бандита! Самого главного… Дяденька милиционер, заберите его, пожалуйста!..

Дяденьки милиционера поблизости не было, а народу на улице хватало. Прохожие стали останавливаться и подозрительно смотреть на Сашку.

— Ты что, очумела? — возмущался он, оглядываясь. — Отпусти, а то в морду дам…

— Бандит и бандит… порядочный человек разве ударит девочку? — укорила она Сашку и снова закричала: — Он двадцать три человека зарезал… С половиной… И меня хотел убить и платье забрать…

— Никто тебя убивать не хотел, дурочка, — увещевал ее Сашка. — И потом, вообще меня там не было. У меня это… алиби есть!

— Я тебя сразу по голосу узнала… Ты был самый толстый. Заберите же его!

Сашка не стал дожидаться, пока его на самом деле заберут. Он сунул ей кошелек и быстро зашагал по тротуару. Но девчонка не отставала. Она семенила сзади и громко верещала:

— И что у нас за город? Среди бела дня живые бандиты разгуливают по улице — и никто их не забирает.

— Ты у меня дождешься! — не оборачиваясь, буркнул Сашка.

Один прохожий всерьез заинтересовался этой парочкой. Он шел сзади за девчонкой и внимательно слушал, что она говорит. Может быть, это был переодетый агент уголовного розыска. Короче говоря, Сашка свернул с тротуара, перепрыгнул через придорожную канаву и юркнул в дырку в заборе.

Девчонка тоже прыгнула, но неудачно: она упала, а сетка с батонами плюхнулась в воду на дно канавы. Прохожий помог ей подняться и бросился за Сашкой, но тот уже успел забежать за дом и вскочить в первый попавшийся подъезд.

Взлетев но деревянной лестнице, он спрятался на чердаке. Оттуда в круглое окошко увидел, что прохожий и девчонка побежали к другому дому. Переждав некоторое время, Сашка спустился вниз и благополучно вернулся домой.

А на следующий день за ним пришел товарищ Васильев. В милиции Сашке устроили очную ставку с девчонкой, однако он все равно отпирался, но, когда пришел туда отец, сознался. Единственное, что Сашка скрыл, это имена сообщников. Он сказал, что в лицо их не помнит, а как звать, не знает. У них клички: у одного Робин Гуд, у другого — Спартак. Саша с ними познакомился на улице, и они предложили ему обтяпать одно дельце. Сашка, конечно, отказался, но они пригрозили прирезать, если не пойдет с ними. И он пошел. А больше их ни разу не видел.

Все это Сашка рассказал приятелям, когда они через окно проникли к нему в комнату. Вид у него был несчастный: заплаканное лицо распухло, нижняя губа отвисла, а глаза стали совсем маленькими. Сашка предпочитал не садиться.

Он не рассказал ребятам, что в кошельке вместо трех рублей остался полтинник. Два пятьдесят Сашка истратил на конфеты. Знал бы он, что приедет дядя и купит целый ящик ирисок, ни за что бы не трогал эти проклятые деньги… Пришлось отцу в милиции доплачивать.

И еще не рассказал, что, когда вышли из милиции, к нему подошла девчонка и, горестно вздохнув, сказала: