Витька с Чапаевской улицы

— Да ну тебя! — огрызнулся Ладонщиков и, бережно прижимая к себе мешок, пошел к церкви, Витька отдал мальчишкам провизию. Они сразу оживились, глаза загорелись. Высокий парнишка с широкими бровями взял хлеб, сало и колбасу. Остальные не спускали с него глаз.

— У меня все отобрали, — сказал он. — Дайте, пожалуйста, нож.

Чтобы не смущать их, ребята отошли в сторону.

— Вся эта компания тоже пойдет с нами? — понизив голос, спросил Гошка.

— Мне противно с тобой разговаривать, — отвернулся от него Витька.

Гошка вспыхнул, покосился на Аллу, не слышала ли она, но сдержался.

— Пойдем через деревни, — сказал Витька. — Будем всем говорить, что мы из детдома, мол, дом наш разбомбили, ну мы и пробираемся к родственникам…

К ним подошел высокий мальчишка. Он торопливо проглотил жесткий кружок колбасы и сказал:

— Нам вместе с вами нельзя… Мы будем просачиваться к нашим по одному. Главное — фронт перейти… У меня тетя в Житомире. У Левы сестра в Одессе… Повезет — доберемся.

— Повезет, — сказал Витька.

— По одному плохо, но иначе нельзя. Слишком будет заметно.

— Да, — сказал Витька.

— Я с вами, — подошел к ним Соля. — У меня родственников нет.

— Нас и так много, — проворчал Гошка. — Целый отряд. Соля вопросительно посмотрел на него своими большими выпуклыми глазами.

— Я лишний?

— Не слушай его, — сказал Витька и бросил на Гошку уничтожающий взгляд, — Вы не хотите, чтобы я с вами пошел? — обвел всех тусклым взглядом Соля.

— Дурачок, — сказала Алла. — Куда же ты без нас?

— Ты пойдешь с нами, — успокоил его Витька. — И давайте больше на эту тему не будем говорить.

— Неужели вы не донимаете: чем нас больше, тем это подозрительнее для немцев? — вскричал уязвленный Витькиным тоном Гошка.

— Что с тобой стряслось? — спросила Алла. — Ты никогда таким не был.

— Не обращай на него внимания, — улыбнулся Соле Грохотов. — Гошку немного контузило при бомбежке…

Пять чернявых, большеглазых мальчишек тихо попрощались и как тени разошлись в разные стороны.

Соля проводил их печальными глазами и судорожно вздохнул.

Перед дальней дорогой состоялось короткое собрание. Люся Воробьева сообщила, что в группе теперь семь человек. Из них пятеро комсомольцы… Гошка внес поправку: он, Витька Грохотов и Алла Бортникова действительно подали заявление в комсомол, но их еще не приняли, обещали принять в новом учебном году, так что они никакие не комсомольцы…

— Нет, мы все теперь комсомольцы, — подытожила Люся. — Я как комсорг класса передаю свои полномочия… — Люся обвела всех взглядом и остановилась на Буянове.

— Я не комсомолец, — пробурчал он.

— Кто же ты тогда? — все с удивлением смотрели на Гошку, но он без всякого смущения ответил:

— Никто. Беспартийный я.

Поднялся возмущенный шум, но Люся несколько раз хлопнула в ладоши и все замолчали.

— Старшим нашей группы будет Витя Грохотов, — громко сказала она. — Есть возражения?

Возражений не было. Даже Гошка, который никогда никому ни в чем не уступал первенства, промолчал.

— Война все переменила, — после продолжительной паузы сказал Витька. — Теперь я — комсомолец.

— И я — комсомолка, — сказала Алла. Гошка промолчал.

— Вот чудаки! — усмехнулся Сашка. — О чем вы тут толкуете? Сейчас война, и школу нашу разбомбили! Никто мы теперь, понятно? Беспризорники! Мне даже не верится, что я когда-то сидел за партой…

— Ты всегда был плохим пионером, — заметила Люся.

— Беспризорники, вот кто мы, — повторил Сашка.

— Ты всех в одну кучу не путай, — сказала Алла. — Если война, значит, и жизнь остановилась? И мы уже не люди? Кончится война и снова сядем за парты и будем учиться. Конечно, всё, что случилось, страшно… и мы никогда этого не забудем… Но мы люди и не будем ни при каких обстоятельствах терять человеческое достоинство.

— Хорошо сказано, — коротко заметил Коля Бэс.

— Собрание считаю закрытым, — заключила Люся.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. ПРОИСШЕСТВИЕ В СЕЛЕ КОКОРИНЕ

На пути встретилось село, такое же самое, как и десятки других. Стояло оно в стороне от большака и называлось Кокорино. В центре белая церковь с позолоченным крестом. Немцев вроде бы не видно.

Не успели миновать церковь, как из большого, крытого новой дранкой дома вышли три человека с белыми повязками на рукавах. У двоих за плечами карабины, у одного — немецкий автомат.

— Куда, молодцы, эт самое, путь держим? — миролюбиво спросил один из них, самый маленький. Тому, что с автоматом, он и до плеча не доставал.

— Мы, дяденьки, из детдома, — сказал Витька. — После бомбежки отстали от поезда и потеряли своих…

— Из детдома, значит, — сказал человек. — А где, интересно, этот детдом был?

Витька назвал свой город, хотя и не был уверен, что там существовал детдом.

— Развязывайте мешки! — приказал второй, с неприятным длинным лицом. Он был настроен отнюдь не миролюбиво.

Ребята вывернули мешки и рюкзаки наизнанку. Кроме ложек, кружек и зубных щеток, там ничего не было. Сашкин мешок тоже опустел. Последний круг великолепной копченой колбасы съели вчера вечером.

— Нет у них в мешках ничего, Кузьма, — сообщил мужик, который велел развязать мешки.