Виткевич. Бунтарь. Солдат империи

Евсевицкий подробно цитирует письма Зана и других современников Виткевича. Этот труд открывает доступ и к другим польским документам и материалам, не переводившимся на русский язык и не издававшимся в России. В этом ряду выделяются дневники племянниц Яна Виткевича, Эльвиры и Марии, свидетельства других членов его семьи.

К слову сказать, многие польские источники, имевшие отношения к Виткевичу, пропали во время Варшавского восстания 1944 года. То, что удалось спасти, бережно собрал и упорядочил Евсевицкий.

Наконец, упомянем архивные источники, прежде всего, документы АВПРИ[24]. В 1836 году Виткевича прикомандировали к Азиатскому департаменту Министерства иностранных дел, его служебная командировка в Персию и Афганистан готовилась и осуществлялась по линии этого ведомства. Мидовские материалы – это разного рода официальные письма, ноты, рабочие справки, заявления, отчеты и пр. В фондах АВПРИ сохранились отдельные служебные донесения и записки Виткевича.

К сожалению, в 1941 году, во время эвакуации архива, были уничтожены или безвозвратно утеряны некоторые документы, имевшие отношение к Виткевичу, в том числе те, которые, возможно, могли пролить свет на загадочные обстоятельства его ухода из жизни. В архивных реестрах шифры соответствующих дел указаны с пометами: «сдано в макулатуру» или «отсутствует по описи».

В ГА РФ хранится коллекция документов, освещающих важные эпизоды пребывания Яна в Оренбургском крае.

Источники британского происхождения включают материалы парламентских слушаний, переписку английской дипломатической миссии в Тегеране, министра иностранных дел Великобритании Генри Пальмерстона, генерал-губернатора Индии Джорджа Окленда, его политического секретаря и советника Уильяма Макнотона, британского агента в Лодхиане[25] Клода Уэйда, посланника в Тегеране Джона Макнила и прочих официальных лиц, гражданских и военных, действовавших во второй половине 1830-х годов на афгано-персидской региональной сцене[26].

Не менее познавательны британские мемуарные источники: произведения, оставленные нам очевидцами описываемых событий: два тома записок офицера и разведчика Александра Бернса, труды путешественника-археолога, выполнявшего также задания правительства Британской Индии, Чарльза Мэссона, жизнеописание одного из соперников Виткевича – Генри Роулинсона, воспоминания Макнила, а также биография эмира Дост Мухаммед-хана, принадлежащая перу Мохана Лала, дипломата, путешественника и писателя[27].

Особую ценность представляет то, что в британских мемуарных источниках полностью или фрагментарно цитируются важные документы, как английские, так и российские: письма, донесения, договоры и соглашения. Российские документы даются в переводе на английский язык и в случаях, когда нет возможности отыскать первоисточник, ссылка на них вполне оправданна. Это касается, например, отдельных посланий Виткевича, которые он отправлял из Кандагара и Кабула и которые не сохранились в российских архивах. Их перехватывали англичане, располагавшие сетью осведомителей и агентов в афганских ханствах, и незамедлительно пересылали в Лондон и Калькутту (где находилась резиденция генерал-губернатора Британской Индии), сохраняя, таким образом, эти документы для дальнейшего изучения. С точки зрения такого «документального содержания» наибольшим подспорьем являются труды Лала и Мэссона и изданная в 1839 году «Переписка, имеющая отношение к Персии и Афганистану» (официальная, разумеется).

Лал и Мэссон являлись непосредственными очевидцами политических событий, связанных с пребыванием Александра Бернса и Яна Виткевича в Кабуле в конце 1837 и начале 1838 года. Лал находился на службе Ост-Индской компании в качестве коммерческого и политического агента и участвовал в миссии Бернса. Мэссон, с 1833 года проводивший археологические раскопки на территории Афганистана, в том числе неподалеку от Кабула, был вхож в ближайшее окружение эмира; его принимали при дворе, что позволяло ему, помимо научных изысканий, заниматься разведывательной работой в интересах Британской Индии. В известном смысле Бернс воспринимался им как конкурент, и это отношение наложило свой отпечаток на труды Мэссона.

Англичане, как и русские, не могли не быть субъективными в восприятии событий, которые их разводили по разные стороны баррикад. Для русских Виткевич был почти героем, для англичан – тем, кто путал все карты и угрожал помешать расширению владений Ост-Индской компании. Но те и другие отдавали должное предприимчивости и талантам русского дипломата и разведчика.

Что до научных исследований, имеющих отношение к нашей теме, то перечислять их занятие неблагодарное: перечень всегда будет оставаться неполным и со стороны читателей неизбежны упреки: этого историка не включили, а у этого не все произведения упомянули… Тем не менее несколько слов об этой литературе должно быть сказано.