Витки

— Да, — ответил я. — У меня непреодолимый страх перед полетами. Пожалуйста, проводите меня до места.

Меня взяли за руку, повели за собой. Я дважды приоткрыл глаза в надежде быстро сориентироваться.

Салон, зловеще освещенный свечами, был наполнен ухмыляющимися вампирами и чудовищами. Я не смел взглянуть на свою проводницу, страшась увидеть богиню смерти, предвещающую мою кончину. Успокаивало лишь то, что у меня, видимо, не совсем нормальное состояние — в конце концов, вмешательство психиатра затронуло самые недра моего сознания… Да, так и будем считать, решил я, таким образом все сводится к здоровью. Я пока еще умом не тронулся…

Тронулся?.. Мы тронулись с места. С одной стороны, я понимал, что самолет поворачивает, двигаясь по взлетной полосе. С другой стороны, слышал зычное ржание и цокот копыт. Фургон болтало, колесные оси скрипели.

Клик-клик.

Я двигался по морю тьмы в собственном мирке света целую вечность, пока по динамикам не объявили посадку в Майами. Я прекрасно понимал произнесенные слова, но в то же время слышал и другое: траурный перезвон бронзового колокола и мрачный голос, извещающий, что Дональд Белпатри сейчас будет брошен в геенну огненную и останется гнить там, пока плоть не слезет с костей. Я едва не закричал тогда, но прикусил губу и до боли, до хруста в суставах сжал кулаки.

Мы приземлились, и, когда самолет замер, видение тут же оставило меня в покое — устроило передышку? просто сдалось после благополучного прибытия?.. Я открыл глаза и увидел, как самые обычные люди отстегивают ремни и собирают вещи. Все старательно избегали моего взгляда. На выходе я снова поблагодарил стюардессу и, живой и невредимый, добрался до вокзала.

Там нашел свою секцию, зарегистрировался, зашел в туалет, осушил у автомата две банки холодной как лед кока-колы и занял место в зале ожидания поближе к проходу на посадку — как мог приготовился к возвращению галлюцинаций. Все это я делал чисто механически, стараясь ни о чем не думать. Но стоило мне сесть, как вновь стали одолевать неприятные мысли.

Могли ли беспокойство и тревога — естественная реакция на медицинское вмешательство и исчезновение Коры — под воздействием реальной, высказанной мне угрозы, проявиться на столь ярком параноидальном уровне? Так глубоко психологию нам не преподавали, но это казалось возможным — учитывая те нервные стрессы, которые я перенес.

Преподавали? Я внезапно понял, что учился в университете.

Где? В Денвере?.. Вроде бы там. Однако до защиты диплома дело не дошло. Почему?

Снова тупик. Но осталось ощущение, что Энн как-то связана с моим университетским срывом. Да, я знаком с ней еще с тех пор.

Энн… В чем ее слабость? В чем ее сила? И тем, и другим она была наделена щедро. Казалось чрезвычайно важным вспомнить это… Но и здесь все было заблокировано.

Я рвался, рвался изо всех сил. Если память об Энн для меня закрыта, как насчет «Ангро»? Компания «Ангро Энерджи», моя бывшая хозяйка… Компьютеры. И я. Но не программист, не специалист, к примеру, по системному анализу. Я работал в каком-то особом качестве — очень особом, очень ценном для «Ангро», — пользуясь, да, пользуясь своей уникальной способностью общаться с машинами. Я был слишком важен для компании, даже когда непосредственная необходимость во мне отпала. Но, возможно, в один прекрасный день я снова понадоблюсь.

Объявление о начинающейся через пять минут посадке ворвалось в мои мысли, перемешало их. Но все же шаг вперед сделан. Теперь бы только вспомнить какие-нибудь подробности, вспомнить тех людей…

Объявление, похоже, послужило сигналом для выхода на сцену целой ватаги неврозов, до поры до времени притаившейся за кулисами. Когда я встал и повернулся к проходу, предъявив билет контролеру, все будто померкло и поплыло: передо мной зияла сырая темная пещера, и какие-то похожие на змей твари копошились под ее сводами.

Цепляясь за последние крохи реальности, я прикинул, что до поворота шагов пятьдесят, закрыл глаза и, касаясь левой рукой стены, двинулся вперед, не думая ни о чем, только шагая только считая…

Пятьдесят!

Открыв глаза и увидев, что нахожусь почти у цели, я побежал. За поворотом меня ждал катафалк, еще шире прежнего, еще длиннее.

— Забыл очки, — обратился я к стюарду. — Совсем не вижу номеров…

Стюард был полон сочувствия ко мне, но пока он провожал меня до места «13 А» — у самого иллюминатора, — у него появились третий глаз, оранжевая кожа и зеленые волосы.

Я пристегнулся, пихнул сумку под переднее кресло и съежился, дрожа всем телом. Бормочущие невнятные голоса по сторонам казались частью зловещего заговора, направленного против меня. Я ругался, возносил молитвы и наконец снова влился в электронную систему самолета.

Но отвлечения неизбежны — полет долгий.

Я услышал, как стюард предложил мне что-нибудь выпить, и попросил двойной скотч. Протягивая деньги, я умышленно не глядел в его сторону, но при этом невольно посмотрел в иллюминатор.