Виткины байки

И в этом сюжете, как и в двух предыдущих, два героя; один прекрасен и ни хрена не делает (то есть просто живет), а второй им любуется, возбуждается и выбрасывает собственную энергию. Василиса-Ни-Хрена-Не-Делающая и Иван-Дурак. Он (я) крушит колючки, сажает травку (легко себе представить, что ту траву, которую курили принц с красавицей из этой сказки, сажал Ёжик из предыдущей). Рубит чертополох, покупает сигареты, которые не курит и считает дрянью. Проводит воду в дом (чем я и занялся через четыре месяца после того, как сказку придумал; только сейчас связалось), делает в деревенском доме туалет, хотя сам ходит на улицу. И так далее, бесконечно.

С одной стороны, Рыжая Лошадь – это подарок Ёжику из вышнего мира. Он счастлив, следуя за ней и работая на нее. Если ей счастье доступно без труда и его даже хватает на других – то это же кайф и чистое Дао; а если его прикалывает трудиться – это его личные проблемы и способы жизнеустройства.

С другой стороны, как-то явилась мне такая страшноватая фантазия: Витка на мне паразитирует. А когда я ей об этом, запинаясь, рассказал, то она так спокойненько сказала: “Ага, я тут видела недавно по телевизору такого паразита, вроде лианы. И подумала еще, что на меня похожа. Эта лиана поселяется на пальме наверху, прорастает корнями сквозь нее, а своими стеблями образует такой свешивающийся пучок, который постепенно закрывает всю пальму. И постепенно она пальму убивает”.

Я – Виткин раб

Марта. Может, мне все-таки лучше уйти?

Мюнхгаузен ( задумавшись ). Нет, нет… Без тебя мне будет хуже, чем без себя.

Я, судя по всему, раб этого существа по имени Витка. Ну, не в тотальном смысле (хотя кто знает?), но вот в данном жизненном отрезке. Я это совсем не сразу заметил. Потихонечку.

Поначалу все началось с простенького наблюдения, что вещи, о которых мечтала Витка, делаю я. Еще до того, как мы встретились, она мечтала выращивать декоративные тыквы. И даже вырастила одну, две или все четыре. Чем занялся я, когда мы купили дом с садом? Начал разводить декоративные тыквы, без ее помощи, конечно же, десятками, сушить их, мыть, развешивать и резать, делать всякие сахарницы, свистульки, шкатулки, маракасы и даже одну курительную трубку. Зачем? Хрен его знает. Меня перло (и прет до сих пор, уже созрел новый урожай).

Она мечтала лепить из глины и заниматься керамикой. Я этого не делал никогда раньше. Когда мы переехали в деревню, я заметил, что глина на склоне возле дома очень жирная и хорошо лепится. Это я научился ее мыть, готовить, отливать формы, я сделал печку для обжига, привез глазури и ангобы, наворовал на брошенном заводе старые гипсовые формы (перепиливал металлическую решетку, был пойман даже, тоже весёлая телега) и продолжаю заниматься изготовлением керамики уже три года (оставаясь, впрочем, очень посредственным и неряшливым керамистом). Витка глиной практически не занималась.

Следующим ярким примером явилась китайская Книга Перемен, И Цзин. Это Виточка купила ее и принесла в дом, я до этого не интересовался И Цзин никогда. Первые гадания для меня были малопонятной ерундой. Через три примерно года я написал и издал «Книгу Сказочных Перемен» по образцу И Цзин, стремясь сделать свой перевод этой великой книги на доступных мне языках: русском, языке сказок и языке психотерапии. Думается мне, что и в понимании И Цзин я ушел прилично вперед Виточки. Чудесно мне и удивительно, как это я влез в такую китайскую грамоту.

Между тем, мои собственные изначальные идеи – идея «монастыря», например, или «обители», идея грибных и языческих мистерий, идея домохозяйства со множеством детей, идея школы сказкотерапии, мягко говоря, очень медленно и довольно хило подвигаются тем временем, если не совсем заглохли. Примечательно, например, что на последней группе в этом сезоне вместо «моих» грибов мы применяли конопляные экстракты – вещь очень из Виткиной культуры, с которой я до знакомства с ней был практически не знаком.

Напрашивается, что я уцепился за Виткину волю, превратился в определенном смысле в ее «деятельный» придаток.

А вот еще история прошлого лета.