Витькины небеса. Жить ради Победы

      Начальник телефонки Василий Климук замечал успехи «кмитлывого» Витьки. Сам же он пользовался у своих подчинённых ребят-монтёров железным авторитетом. А ещё сильнее зауважали начальника после такого случая. Климук, работавший также по совместительству ещё и киномехаником в заводском клубе, пригласил своих работников культурно отдохнуть. И вот вся бригада связистов-монтёров, семеро филейских пацанов, принарядившись по такому случаю, заявилась в клуб. Занимал очаг культуры 32-го завода половину барака в Южном посёлке; во второй половине размещались обычные жилые помещения.

      Начали с небольшого концерта самодеятельности. Заводской хор исполнил с импровизированной сцены всем известную грозную песню:

Гнилой фашистской нечисти

Загоним пулю в лоб,

Отребью человечества

Сколотим крепкий гроб!

Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна!

Идёт война народная,

Священная война!

      Собравшиеся на концерт в небольшом переполненном зале люди ненадолго вырвались из монотонности тяжёлых буден. Они так истосковались по хоть какому-то развлечению, что вскоре позабыли и про голод, и про усталость. На лицах заводчан появились и улыбки, когда юных гимнастов с будёновками на головах, построивших из своих тел пирамиду, сменил комический дуэт, исполнявший частушки. После каждой частушки пели артисты короткий припев:

Что такое «вас ист дас»?*

Немцы драпают от нас!

[*Примечание: Was ist das? (нем.) – Что такое?]

      Ребята отбили ладоши, аплодируя весёлому дуэту. Потом погас свет, и на белой простыне, заменявшей киноэкран, замелькали кадры хроники «От Советского информбюро». И пусть показывали выпуски несколько устаревшие, с событиями двухмесячной давности, всё же приятно ещё раз увидеть кадры о нашей победе на Курской дуге.

***

      Вдруг от входной двери раздался шум, послышалась ругань. Женщина-администратор прикрывала проход, но трое хулиганистых ухарей, отталкивая и оскорбляя её, пытались пройти в зал. Тогда она обратилась за помощью к киномеханику. Климук тут же вышел в развалочку из своей будки. И надо было видеть, как ловко он один разбросал троих дебоширов, а затем повыкидывал на улицу.

– Молодец, во даёт! – одобрил, сидевший рядом с Витькой, пожилой рабочий.

– Это Василий Климук, наш начальник, – с гордостью ответил Витёк. – Связисты мы!

      После кинохроники объявили антракт. А когда ребята вернулись с перекура, зал уже освободили от стульев. Климук завёл клубный патефон. Это чудо Витька видел так близко впервые. Как заворожённый, наблюдал он за иглой, скользящей по крутящейся пластинке. Пытался понять, как из всего этого получаются звуки. Из трубы патефона доносилась никогда прежде не слышанная Витькой невероятно-приятная мелодия, и певец мягким голосом мурлыкал:

Сердце, тебе не хочется покоя!

Сердце, как хорошо на свете жить!

Сердце, как хорошо, что ты такое!

Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить!

      Больше всего поразило мальчишку, что в песне – ни намёка на войну. От необычности слов Витька даже слегка растерялся. Конечно, он догадался, что песня та – в мирное время ещё писана. Но паренёк за эти годы так привык, что всё вокруг словно заточено под войну, пропитано ею, что от беззаботной песенки этой стало ему немного не по себе.

      По залу под музыку закружили пары. Женщин в клубе было гораздо больше. Да и сильный пол представляли по понятной причине, в основном, мальчишки да старики. А мужик в расцвете сил был тогда в тылу в дефиците. Поэтому и состояло большинство танцующих пар из двух женщин. Витьку все эти танцы особо не интересовали. Он начал пробираться к выходу – и вдруг кто-то крепко схватил его за руку сзади. Мальчишка даже вздрогнул, обернулся – и обомлел. Перед ним стояла красавица Варя.

– Ну что, кавалер, пригласишь меня на танец, или мне самой тебя пригласить?

      Витька от неожиданности, словно язык проглотил.

– Воды, что ли, в рот набрал? Уж и песня скоро кончится, – с этими словами Варя положила Витькину руку на свою стройную талию, а её нежная ручка легла на мальчишеское плечо. До этого Витька никогда не танцевал вальс; он и понятия не имел, что нужно делать – и страшно смущался. К тому же, хоть первая филейская красавица не являлась, конечно, дылдой, но тринадцатилетний мальчуган из-за малого роста едва доставал макушкой до её плеча. Варя вела Витьку в этом танце. И хоть осторожничала, но мальчишка умудрился наступить даме на ногу пару раз. Девушка сделала вид, что не заметила, а Витька покраснел, как рак. И тогда Варе, которая старше мальчишки на целых пять лет, стало так его жалко! Она крепко обняла паренька, прижала к себе. Витькина щека упёрлась в нежную упругую девичью грудь. Словно шаровая молния запрыгала в голове мальчугана. Он хотел отстраниться, но не в силах был это сделать; словно прилип.