Витой посох. Преодоление

В своих апартаментах Наэлар крепко задумался. «Черной ночью» случился выброс силы, близкой их народу, и, ослепленный ею, он сорвался с места на поиски той, кто может стать Госпожой. Разговор с товарищами помог осознать, что они, несмотря на различия, по-прежнему на одной стороне, и он поклялся не причинять союзникам зла.

Вчера к вечеру из приречного района вновь повеяло силой, а затем – «зов». Наэлар принял решение не поддаваться на соблазн примкнуть к безумной нежити, жаждущей убивать и разрушать, а встать против нее; не идти на поводу, а обернуть силу против нее же. Так делали древние правители его народа, в отличие от пришедших им на смену черных жрецов, упивающихся болью жертв и своей властью над ними. Вот только если бы не Элсар, удалось ли бы ему без привычки удержаться на этой грани?..

Юноша потом признался Наэлару, что от внезапной обиды за свой род отправился в трущобы с желанием причинить себе боль – «чем хуже, тем лучше» – и едва не преуспел в этом. Неожиданная встреча отрезвила обоих и заставила задуматься. А потом была битва плечом к плечу. Сын Наэла благодаря другу выстоял в битве против отродья и самого себя.

Проснувшись, Наэлар не смог встать с кровати, потому что его мутило и шатало. К вечеру неожиданно началась рвота, страшные спазмы скручивали все тело. Казалось, его выворачивало наизнанку. Парень сначала стонал, потом начал кричать, а на исходе вторых суток лишь сдавленно хрипел. Даже вода вызывала отторжение. Никто не понимал, что происходит, и больного перевели вниз, в одну из комнат для слуг, чтобы странная хворь случайно не перекинулась на других. Почему-то многим начало казаться, что она заразна, хотя для этого не было никаких объективных причин.

Черты лица больного резко заострились, глаза ввалились, и вскоре Наэлар уже напоминал обреченного, к которому нельзя прикасаться даже имеющим дар. Акхейн плакала, но стоически убирала за больным и пыталась его хотя бы напоить. Элвиоран вспомнил слова провидицы своего народа: «И поднимется из-под земли черная злоба, и рухнут города…» Последнее время юноша считал, что Элианна предсказывала катаклизм, но, может, все уже началось раньше? Неоднократно приходили Мелианор с братом, но понимание, что на сей раз исход дела от них не зависит, вогнал обоих в мрачное расположение духа. Ведающие шептались между собой, но вслух ничего не объясняли. Над всем окружающим словно нависла непроницаемо-черная туча, лишая всякой надежды. Оставалось только молиться богам.

Карайн Наэля ничего не ел и выглядел ненамного лучше напарника, он не был болен, но что-то тянуло из него жизненные силы.

Элсар тоже исхудал за эти дни и отказывался от пищи, но других симптомов не появлялось. Юношу многие отговаривали, но он уперся. «Если мы и заразились чем-то, так вместе», – отвечал он. Элсар сидел с больным, пока его не уводили силой, чтобы дать хоть немного передохнуть. Наделенные даром уже поняли, что юноша каким-то образом поддерживает больного через образовавшуюся между ними связь, остальные не могли сделать ничего.

К вечеру второго дня Наэлар перестал реагировать на окружающее, лишь иногда раздавался его хриплый шепот, который невозможно было разобрать. Когда у него изо рта и носа обильно пошла кровь, а затем черные кровавые сгустки, многие подумали о худшем и стали готовиться к очищению места после черной лихорадки.

Черные тучи нависли над ним и опускались все ниже, пока не коснулись земли, и она стала такой же черной безжизненной пустыней, которая неспособна дать никаких плодов, кроме иссушающей душу ненависти, а потом эта чернота вошла в него, и он стал ею. Такая душа разрушает вокруг себя все, чего коснется, даже не задумываясь об этом.

Этот мир принес ему боль, и Наэлар неистово хотел, чтобы он погиб. В глубине души возникло искреннее желание: увидеть приход Черной Госпожи и страшного конца для всего, ведь это все убило в нем радость и жизнь. Он не знал, что ждет именно этого столько лет… Сын Наэла не мог думать ни о чем другом с двенадцати.

В тот день черные жрецы сумели застать его отца врасплох, безоружным. Потомок правителей Наэлора не встал на их сторону, отказался возглавить, стать острием жестокой черной воли. Поэтому его приговорили к долгой мучительной смерти, втайне надеясь, что тот не выдержит и подчинится голосу родства по силе. Потянулись дни и ночи кошмара: кровь сочилась из многочисленных ран и текла по половицам родного дома, боль удушающим облаком пропитала воздух. Но потомок князей Наэлора улыбался разорванными губами, возвращая страх и боль своим мучителям. Сына и жену заставляли смотреть на затянувшуюся агонию. Через несколько суток тело отца превратилось в окровавленный кусок мяса, но благодаря мастерству жрецов он пребывал в сознании до тех пор, пока его не разрезали на части. В последний день расчлененные останки протащили крючьями по пыльному двору и сбросили с обрыва в море. Волны взметнулись и сомкнулись над ними. Все вокруг для Наэля накрыла беспросветная тьма.