Виток жизни

Однако эти мысли мне пришли в далеком эйфорийном шестьдесят первом году, когда всеобщее ликование было таким беспредельным, что на волне невероятного взлета духа мне подумалось, что после такого события представить себе затопление «Мира» просто немыслимо, и оно теперь не случится, оно теперь просто не может случиться. Я вдруг начал сомневаться. Сомневаться в принципе.

И на этом надо остановиться особо.

Я ведь в те годы начал думать, что с историей произошло что-то необычное, что она пошла не по тому пути, который я знал из учебников, что она свернула в какую-то чистую и ясную параллель. Это позже я понял, что никаких перемен с историей не было, что все дело было во мне, точнее говоря, в заложенных в мою голову ложных стереотипах о той жизни, которые просто разбивались, сталкиваясь с реальной действительностью. Время излечивало меня, выправляя мои свернутые мозги, а история шла по своему единственному пути.

Это были счастливые годы. Я даже сменил работу, в смысле, наконец, устроился по своей специальности. Ведь я учился на историка-архивиста. Я и устроился работать в архиве. Впрочем, приставку «историк» из названия моей специальности можно было ко всем собачьим чертям выбрасывать, ибо, как оказалось, в наши головы вложили совсем не ту историю, которая реально открывалась передо мной. Вы можете сказать, что история не может зависеть от преподавания или политики, что это лишь голые факты. Я тоже так думал до этих пор. На самом деле история — это, прежде всего, логика, точнее говоря, это логические связки между разными фактами. Это такая же наука, как и математика. Она, по сути, изучает логику появления событий. Убери эти связки, история рассыплется как бусы без нити, поскольку факты, сами по себе, не встроенные в логику событий, остаются в голове просто хламом, который мозг не способен анализировать и вскоре выбрасывает за ненадобностью. Ведь думаете, почему я «проспал» полет Гагарина? — Потому, что это событие в моем зомбированном подсознании было заложено совсем в другой логической цепочке. Нам ведь внушили, что советская космонавтика — это отрыжка гонки вооружений, что сначала наделали из агрессивных милитаристских побуждений ракет, а затем решили посадить на них людей. А полет Гагарина — не более чем дешевый популистский пиар, который нужен был только для того, чтобы прославить социализм. Но в реальности я видел, что гонка вооружений для нас была вынужденной. Я не видел ней признаков агрессивности. Более того, наше оружие помогало многим странам освобождаться от внешней зависимости. А раз так, то эта логическая цепочка рассыпалась в моей голове, и полет нашего космонавта оказался как бы в большом белом логическом пятне.

Надо ли говорить, что это событие сильно встряхнуло меня? Будто это белое пятно в моей башке с громким пшиком лопнуло. Все открылось мне совсем с другой стороны. В моем сознании выкристаллизовалось совершенно новое видение этой части нашей истории. Это было, как я уже сказал, Высочайшее Вознаграждение великому народу за его долгую тысячелетнюю миссию на нашей Матушке-Земле, за его страдания и самопожертвование, за его высочайший моральный дух. Это было и следствием невиданного технического рывка державы. Один из американских специалистов как-то сказал, что постройка космического корабля — это не результат озарения одного гениального конструктора. В нем воплощен труд тысяч предприятий и огромного числа инженеров и высококвалифицированных рабочих. Этого можно достичь только самыми современными технологиями и материалами. Это возможно только при самой прогрессивной системе образования. Неслучайно американцы после полета Гагарина поставили вопрос о реформе своей начальной и средней школы. Это событие вытекало из глубокой исторической логики начавшегося прорывного шествия великого народа к далекому светлому будущему. И я теперь окончательно поверил людям, поверил, что они способны построить свое светлое будущее. Увиденный собственными глазами взлет державы на космические высоты окончательно вытряхнул из меня все остатки ложных исторических цепочек, и я уже полноценно ощутил себя советским человеком.