Витражи

Похоже, Красов наконец-то отомстил мне за свое унижение и за мое вечное непослушание - мне предстояла колоссальная работа с этим парнем. Вот именно, что не над этим парнем, а вместе с ним, иначе ничего не выйдет, ведь потому Петр Иванович и не добился успеха, потому что пытался лепить из Стаса мага, словно тот был пластилином. Нет, этот мальчишка не пластилин, и даже не глина, его нельзя переделать по своей воле, но без его согласия, такой, как он будет брыкаться до последнего, пока не перестанет чувствовать на себе чье-то давление. Красов считает, что мы похожи, возможно, но между нами существует одно крайне важное различие: да, в свои пятнадцать я был неуправляем, может, даже больше, чем он, но я всегда доверял людям. Я верил своим родным, я ни на миг не сомневался в своих друзьях… Я еще не читал Стасово досье, но уже точно знал, что я там прочту в первых же строках - "сирота". Те, у кого есть или хотя бы была семья, так себя не ведут. Я тоже сирота, но детство я провел с родителями, а потом под нежной заботой бабушки. Жаль ли мне было Стаса? Нет, жалость здесь была определенно не нужна, подход к этому человеку крылся не в ней, впрочем, я еще не знал в чем.

– Ты всегда такой? - как бы, между прочим, спросил я.

Он поднял на меня глаза, но прежде, чем что-то сказать, прожевал то, что успел засунуть в рот. У меня создалось такое впечатление, что будь у него салфетка, он бы даже промокнул губы. Да уж, странное сочетание: уличная грубость в разговоре и поведение по всем правилам за столом. Правилам, которые выполняет один из десяти, вот я, например, частенько что-то болтаю с набитым ртом, хотя и знаю, что это не прилично, и никогда себе не позволю ничего подобного в обществе.

– Какой? - подозрительно поинтересовался он.

Я ответил, не задумываясь ни на секунду:

– Нелюдимый.

– Всегда, - так же, не задумываясь, ответил Стас.

Я внимательно смотрел на него, пытаясь понять, кто же он на самом деле. Уж точно не тот, кем хочет казаться.

– Почему?

– Не все ли равно? Красову вот все равно почему, ему главное, чтобы я перестал быть таким.

– Ну, - я пожал плечами, - во-первых, я не Красов, а во-вторых, я дико любопытный.

Я думал, что он ничего не ответит, но ошибся, по-моему, действия этого парня вообще невозможно предугадать.

– Мне так нравится, - сказал он. - Ты, кажется, мой новый учитель, а не психиатр. Будь уверен, психиатры со мной уже работали.

– Серьезно? - не поверил я. Стас, конечно, странный, но не настолько же.

– А то, - на его губах появилась самодовольная усмешка, - в детдоме решили, вдруг я псих.

– И?

– Справку о невменяемости мне не дали.

– Хотя ты старался, - сам не знаю, почему я это сказал. Я вдруг представил Стаса, забирающегося на стол, разбрасывающего бумаги и орущего: "Да! Мы, психи, такие! Мы буйные!"

– Старался, - кивнул он. - Откуда ты знаешь?

– Догадался. Я поступил бы так же. Из принципа, наверное, считают ненормальным, вот и буду таким. Только психиатр, видимо, оказался профессионалом, и объяснил, что ты просто придуриваешься, не так ли?

Стас надулся, моя прозорливость ему явно не понравилась.

Он отодвинул от себя чашку:

– Я наелся.

Ясненько, переводим тему разговора. Нет уж, мы тоже так умеем, не пройдет.

– Думаешь, волку-одиночке живется проще?

– Чего пристал?! - вспыхнул он.

– Я задал вопрос.

– Да, я считаю, что лучше быть волком-одиночкой, чем стадной овцой.

Ага, очевидно, он полагал, что сейчас я начну блеять, что я и остальные не овцы и тому подобное, но я даже не подумал говорить нечто подобное, я ведь действительно не менее упрямый. Не хотим говорить, не хотим открываться - и не надо, все правильно, рано еще.

– Пошли, - позвал я, - покажу комнату, в которой ты будешь жить.

– А ты один тут живешь? - спросил он.

Да, этот аспект был самым сложным, конечно, Лена меня любит и понимает, но не факт, что она без возмущений воспримет, что я притащил кого-то в дом, не предупредив.

– С женой.

Брови Стаса встали даже не домиком, а прямо-таки Белым домом.

– Ты женат? - изумился он. - Тебе сколько лет?

– Двадцать пять.

– Обрекать себя узами брака раньше тридцати?!

– Эй! - возмутился я. - Ты не пускаешь меня в свою жизнь, и не надо, но будь добр, не лезь в мою.

Он скорчил брезгливую физиономию:

– Пожалуйста, больно мне надо.

И я отвел его в комнату, в которой я жил с детства, теперь мы с Леной спали в большей комнате, а эта была своеобразным кабинетом, заваленным разнообразными магическими и медицинскими книгами.

– Смахивает на библиотеку, - тут же прокомментировал Стас.

– Туалет смахивает на туалет, - отозвался я, - я не против, можешь спать там.

– Приветик! - мой домовой появился, как всегда, из-под кровати. - Чую, новой магией тянет.

– А домовой Красова без спроса не высовывается, - заметил Стас.

– Что?! - взвился Иосиф Емельянович. - Спрашивать?!

Я закатил глаза, этот парень, что, хочет с первого дня всех настроить против себя? Зачем? Ладно я, а домовой-то тут при чем?

– Домовой - мой друг, а не мой раб, - пояснил я, - чего и тебе желаю, иначе и впрямь поселю тебя в туалете.

Стас фыркнул, он вообще часто фыркал.

– Не поселишь.