Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы

Визит Фейхтвангера проходил непосредственно после появления в 1936 году сенсационного критического травелога Жида. Последний вернулся во Францию в августе, а о его желании во всеуслышание высказать свои критические замечания советское руководство узнало задолго до издания в декабре книги (и быстрого перевода ее на русский язык — специально для партийной верхушки). Политбюро, считавшее Кольцова как главу Иностранной комиссии ССП ответственным за визит Жида, приказало ему подготовить и издать опровержение не меньшего объема. Однако именно в это время Кольцов играл очень значительную роль в Испании, находясь в самом пекле гражданской войны. В качестве ответа он организовал визит Фейхтвангера, который и должен был послужить указанной сверху цели. Кольцов получил добро на организацию роскошного приема, не уступающего по уровню обслуживания приему Жида, а специальная комиссия «политтехнологов» Политбюро дала разрешение посещать судебные заседания январского показательного процесса 1937 года над Радеком и Пятаковым двум основным попутчикам — Фейхтвангеру и датскому пролетарскому писателю Мартину Андерсену-Нексё^{825}.

Тень Жида не покидала Фейхтвангера в СССР. Делая ставку на добровольное сотрудничество немецкого изгнанника, Кольцов сильно рисковал, поскольку было известно, что тот критически отнесся к первому московскому политическому судебному процессу. Со своей стороны, Аросев все возможные риски предусмотрительно застраховал. В неприкрытом стремлении заранее взвалить на Кольцова вину на случай еще одного провала в построении выгодного образа страны Аросев в весьма доходчивых выражениях предупредил Сталина и Ежова, что Фейхтвангер вполне может стать вторым Жидом^{826}.

Хотя Кольцов по характеру был бесстрашным человеком, его решение пригласить Фейхтвангера стало хорошо просчитанным шагом и опиралось на понимание того, что для этого гостя главное — собственное еврейское происхождение и борьба с национал-социализмом, т.е. обстоятельства, твердо связанные с 1933 годом. Биография «левобуржуазного писателя старшего поколения» Лиона Фейхтвангера, составленная Иностранной комиссией, начиналась словами «убежденный антифашист», означавшими, что именно неприятие фашизма (а не должное понимание коммунистических идей или марксизма) подтолкнуло его встать «к нам ближе всех из немецких буржуазных писателей». И действительно, в исторических романах Фейхтвангера исследование еврейской идентичности сочеталось с антифашистскими мотивами. В его романе «Семья Опперман» (1933) дан ясно выраженный отпор нацизму, показано столкновение между фашизмом и гуманизмом; это произведение стало первым антифашистским романом, написанным немецким писателем в изгнании. Международная популярность исторических романов Фейхтвангера, особенно в Англии и США, увеличивала его значимость для советского руководства^{827}.

У Кольцова были особые основания считать, что Фейхтвангер хотел бы отмежеваться от Жида. С Москвой Фейхтвангера связывали международные антифашистские культурные организации и левая немецкая литературная эмиграция, обосновавшаяся в столице СССР. Особенно важно было его участие в редактировании выходившего в Москве немецкоязычного литературного журнала «Слово» («Das Wort»), нацеленного на то, чтобы вести за собой всю антифашистскую диаспору. У Кольцова был и особого рода козырь: тесные связи его гражданской жены — писательницы и журналистки Марии Остен — с Фейхтвангером. Тогда она была еще молодой немецкой коммунисткой (в 1937 году ей было 29 лет); прежде чем в 1932 году последовать за Кольцовым в Москву, она помогала печатать произведения Горького в массовых немецких изданиях. В Москве в середине 1930-х Остен стала тесно сотрудничать с оргкомитетами съездов писателей-антифашистов. Почти наверняка по совету и наущению своего мужа «мадам Кольцова» встретилась с Фейхтвангером в 1935 году на парижском Конгрессе писателей в защиту культуры, а как одна из основательниц «Слова» она неоднократно встречалась с ним и в 1936-м. Летом того же года, еще до скандала с Жидом, Остен разыскала Фейхтвангера в изгнании, на его роскошной вилле в Санари-сюр-Мер на юге Франции. Чтобы заручиться согласием последнего на поездку в СССР, Иностранная комиссия, руководимая Кольцовым, 1 июня организовала крупномасштабную акцию по пропаганде произведений писателя, в которой Остен также принимала участие^{828}.