Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы

Когда в конце 1980-х годов я впервые побывал в Советском Союзе, трудно было не заметить, каким исключительно высоким статусом почти все советские люди — от самых простых до самых могущественных — наделяли иностранцев, и прежде всего прибывших с Запада. Прием, оказанный моей собственной персоне, особенно как члену иностранных «делегаций», все еще сохранял отпечаток более ранних периодов, и это позволило мне почувствовать, хотя и в меньшей степени, что переживали путешественники, посещавшие СССР на заре советского эксперимента: щедрое, но формализованное гостеприимство, оценочные характеристики с обеих сторон и при этом — интенсивное неофициальное общение, одинаково важное и для хозяев, и для гостей. Произошедшая не так давно смена политического курса — от неограниченной постсоветской открытости внешнему миру к зачастую антизападной реакции эпохи Путина на унизительное отношение к России как к второстепенному государству — прекрасно вписывается в логику долговременных моделей российского исторического процесса. Столь же закономерным был и первоначальный поток западных туристов, экспертов и советников, хлынувший в Россию после распада СССР. Идея этой книги возникла, когда я стал задумываться над необходимостью проанализировать преемственность, сохранявшуюся в долгой истории взаимоотношений Европы и Америки с Россией и СССР, несмотря на радикальные смены режима. Оглядываясь назад, я вижу, что мой личный опыт гостя, часто и подолгу жившего в России, повлиял на разработанную мной интерпретационную схему: прием иностранцев в СССР для обеих сторон рассматривается через призму выражения превосходства и неполноценности.

При проведении исследования и написании книги я получил огромную поддержку, позволившую мне совершить восемь научных поездок для работы в бывших советских архивах — в совокупности эти поездки заняли около двух лет. На раннем этапе благодаря гранту Национального совета евразийских и восточноевропейских исследований (National Council for Eurasian and East European Research — NCEEER) я получил два семестра для исследовательской работы. Американские советы по международному образованию (American Councils for International Education — ACTR/ACCELS) обеспечили несравненно высокий материально-технический уровень нескольких моих научных командировок. Хочу выразить особую благодарность немецкому Фонду Гумбольдта, который более года финансировал мою стажировку в Берлине в качестве научного сотрудника (Humboldt Research Fellow). В течение последнего года работы над текстом книги я являлся приглашенным профессором Парижской высшей школы социальных наук (Ecole des hautes etudes en sciences sociales — EHESS) и научным сотрудником принстонского Центра исторических исследований им. Дэвиса (Davis Center for Historical Studies). Исторический факультет Мэрилендского университета и возглавлявшие его Джон Лампе (Lampe), затем Гэри Герстл (Gerstle), а после него Ричард Прайс (Price) оказывали неослабевающую поддержку моим исследованиям. Среди новых коллег, тепло встретивших меня на новом месте работы — в Школе иностранной службы (School of Foreign Service) и на историческом факультете Джорджтаунского университета, я особенно хотел бы отметить Дэвида Эдельстейна (Edelstein), Кэтрин Евтухов (Evtuhov), Дэвида Голдфранка (Goldfrank), Авиеля Рошвальда (Roshwald) и Анджелу Стент (Stent).