Vitrum Patrum (Житие Отцов)

В основном под словом “пустыня” в Галлии V-VI вв. подразумеваются пустынные места вне городов, подходящие для жизни монахов, отрешившихся от мирской жизни. Есть, однако, и другое, более точное его значение, в котором его употребляют преп. Кассиан: место для тех, кто желает вести уединенную, отшельническую жизнь вдали от общежительных или полуобщежительных обителей, в коих живет большинство монахов. В своих “Постановлениях” преп. Кассиан формулирует условия для вступления на сей высший образ жизни. “…Мы отправились посмотреть на особый, высший род монахов, называвшихся отшельниками. Они сначала долго живут в киновии, пока научатся терпению, рассуждению, смирению, нестяжательности и дочиста исторгнут из себя все пороки, потом, намереваясь вступить в жесточайшую брань с демонами, отдаляются в отдаленные места пустыни” (V:36). “Пустыню искать должно совершенным, очищенным от всякого порока, и по совершенном очищении от пороков в обществе братии уходить в нее не по малодушию, а для божественного созерцания, с желанием высшего видения, которое может быть приобретено только в уединении и только совершенными” (VIII:17).

Этот высший вид пустынной жизни обладает определенной привлекательностью для стремящихся к монашеству, не как какая-то действительно отдельная форма монашества, но как высший идеал одной общей для всех монашеской жизни. Здесь, однако, мы прежде всего должны знать о той трудной аскетической брани, чаще всего в монастыре, что непременно предшествует такому пустынножительству, также, как и о реалистическом монашеском учении, лежащим в его основе. Кассиановы “Постановления” — азбука также и этого вида монашества, тогда как в его “Собеседованиях” содержится более возвышенное учение для пустынножителей (и для общежительных монахов тоже).

Самая мысль о том, что “пустыню” можно найти в Галлии не была чем-то непосредственно очевидным. Даже после примера свят. Мартина и его учеников, св. Гонорат отправился искать свою пустыню на Восток и только благодаря смерти своего товарища он, дойдя уже до Греции, вернулся и уединился сперва в пещере на материке, а затем на острове Лерины у побережья южной Галлии, где со своими последователями основал монастырь по возможности в традициях Востока. У нас нет детального описания его первоначального монастыря на Леринах, но несколько кратких упоминаний о нем изображают его весьма похожим на полуотшельнические лавры Востока. Св. Евхерий, ученик св. Гонората, описывает его как место, где “святые старцы живут в особых кельях”. Более подробное описание такого рода монастыря мы находим в “Житии свят. Мартина” Сульпиция Севера:

“Место сие было таким глухим и отдаленным, что обладало всем уединением пустыни. С одной стороны оно было огорожено скалистыми утесами высокой горы, остававшееся ровное пространство было окаймлено тихой излучиной Луары. Туда был всего один подход и то очень узкий. Его собственная келья была из дерева, как и у многих из братии, но большинство из них выдалбливали себе пещеры в скалах выступающий горы. Здесь было около восьмидесяти учеников, воспитывающихся на примере своего преблаженного наставника. Никто не владел ничем собственным: все клалось в общий котел… Редко кто покидал свою келью, за исключением тех случаев, когда они собирались все вместе для богослужения” (“Житие Св. Мартина, гл. X).

Остров Лерин

Остров Лерин с крепостью, где в течение веков пребывали мощи св. Гонората.

Поскольку подобные поселения монахов стали умножаться в Галлии V века, постольку и потребность ехать в Египет, чтобы увидеть христианскую “пустыню” становилась все менее и менее насущной. Прежде всего сам преп. Кассиан положил конец идее “хождения на Восток” за монашеским научением, когда представил в своих книгах учение великих египетских старцев. Когда он услышал, что преп. Евхерий уже после пребывания на Леринах задумал идти в Египет, то посвятил ему (и его великому авве, св. Гонорату) семь книг своих “Собеседований” со следующим предисловием: “О, святые братия Гонорате и Евхерие, похвалою тех высоких мужей, от которых мы приняли первые постановления отшельничества, воспламенились так, что один из вас, начальствуя над большим общежитием братии, желает, чтобы общество его, которое назидается ежедневным видением вашего святого жития, было наставляемо еще и заповедями тех отцов, а другой захотел отправиться в Египет, чтобы навидаться и телесным видением их, так что, оставив эту область, оцепеневшую от суровости галльского холода, как чистая горлица, полетел бы в те земли, которые ближе освещаются солнцем правды и изобилуют зрелыми плодами добродетелей. Это невольно возбудило во мне любовь, так что я, утешаясь желанием одного и трудом другого, не уклонился от опасности коротко написать, лишь бы только у первого увеличился авторитет между самыми монахами, а у второго отклонилась необходимость опасного мореплавания” (Предисловие к XI Собеседованию).