Vitrum Patrum (Житие Отцов)

В сем диком и недоступном месте преп. Роман поселился для подвижнического монашеского жития, решившись никогда не оставлять его. Будучи делателем, а не мечтателем, он не надеялся полностью удовлетворять ежедневную потребность в пище из того, что может дать лес, а принес с собой минимум необходимого для маленького огорода. “Принеся с собой семена и мотыгу, блаженный начал на сем месте, предаваясь в то же время усердно молитве и чтению, удовлетворять потребности скромного существования трудом рук своих, согласно монашеским правилам. Он обладал великим достатком, ибо ни в чем не имел нужды; его милостыня была в том, что он не имел ничего, что бы откладывать для бедных; его нога не ступала за пределами его убежища; он не возвращался более в свой дом; как истинный отшельник, он работал лишь столько, чтобы обеспечить свое существование “(гл. 10).

Что за урок и что за обилие вдохновения для новоначальных монахов нашего века! При современных средствах общения сама идея скрыться от глаз мира едва ли не совсем забыта, и прожить всю жизнь на одном месте — неслыханно. Впоследствии преп. Роман путешествовал по монастырским делам через все Юрские горы даже до Женевы и далее (путешествие не более чем в сто пятьдесят километров), зато его ученик, преп. Евгенд, подал совершенный пример монашеского постоянства: со времени своего прихода в Кондадиско в возрасте 7 лет и до самой смерти, последовавшей более чем 50–ю годами позже, он ни разу не покидал монастыря (гл. 126). Если мы не умеем сегодня подражать такому постоянству, то будем хоть понимать его важность: Христианство на практике — и монашество в особенности — есть то, чтобы стоять на одном месте и от всего сердца подвизаться о Царствии Небесном. Можно быть призванным делать дело Божие где угодно или быть носимым с места на место неизбежными обстоятельствами, но без главного и глубокого желания претерпеть все ради Бога на одном месте, не бегая туда-сюда, едва ли можно пустить корни, необходимые для принесения духовного плода. К сожалению, при современной простоте коммуникаций можно сидеть на одном месте и заниматься по-прежнему всем, кроме единого на потребу — чьими-нибудь делами, всеми церковными сплетнями, но не напряженным трудом, необходимым для спасения собственной души в этом злом мире.

В знаменитом месте своих “Постановлений” преп. Кассиан предупреждает современных ему монахов, “…что монаху всячески надобно избегать женщин и епископов. Ибо если однажды вовлекут его в знакомство с собою, то ни тот, ни другая уже не допустят ему более иметь покоя в келье или заниматься богомыслием, созерцать чистыми очами святые предметы” (XI, 17). Женщины, конечно, искушают плотскими помыслами, а епископы помыслами о рукоположении в священный сан и тщеславием от знакомства с высокопоставленными лицами. Сегодня это предостережение остается своевременным, но для монахов нашего века можно прибавить и следующее: избегай телефона, путешествий и сплетен — тех форм общения, которые больше всего связывают с миром — ибо они охладят твой пыл и сделают тебя даже в твоей монашеской келье игралищем мирских похотей и страстей!

“На сем месте подражатель Антония, древнего отшельника, долгое время наслаждался ангельским житием и зрением помимо небесных видений лишь диких зверей и изредка охотников. Но затем его достопочтенный брат Лупикин, младший по рождению, но скоро сравнявшийся с ним святостью, извещенный ночью во сне своим братом, оставил ради любви Христовой тех, кого ранее уже оставил блаженный Роман, своих сестру и мать, и с горячим желанием достиг обиталища своего брата и принял его образ жизни… В сем смиренном гнезде, в сем глухом уголке пустыни эти двое зачали, наитием Слова Божия, духовное потомство и распространили вскоре повсюду, по монастырям и церквям Христовым плоды своего девственного чревоношения” (гл. 12). Так, с прибытием второго брата, сформировалась община, и весть об этом скоро достигла других. Первыми, кто присоединился к ним, были два юных клирика (вероятно низших степеней, чтецы или иподиаконы) из Ниона, близ Женевы, и сразу же “колыбель святых”, пихтовое дерево, оказалась мала для них, и было воздвигнуто первое здание. Они обосновались недалеко от дерева на некоем холме с пологим склоном, где ныне находится в память о сем часовня, предназначенная для иноческих молитвословий; срубив топором и с величайшим тщанием отшлифовав несколько древесных стволов, они соорудили хижины для себя, а также другие для тех, кто пришел бы к ним” (гл. 13). Место расположения этой часовни ныне занято собором XIV века в Сен-Клоде.