Вице-адмирал

Пули отбросили централа, и ему на смену появился новый боец. Почему второй противник не выстрелил, неизвестно. Возможно, у него заклинило оружие. Поэтому он попытался ударить меня прикладом.

Блок. Я принял его автомат своим, а потом оттолкнул противника в сторону и стволом ударил централа в голову. Бил, разумеется, не сдерживаясь, и бронепластик его лицевой защиты не выдержал. Он раскололся и мой «марлин» уперся ему в лицо.

Палец потянул спусковой крючок. Выстрел! И этот централ погиб. Его голова разлетелась, словно перезревший арбуз. Правда, я с трудом удержал свой автомат. Ствол зацепился за шлем и у меня его едва не вырвало.

Стоп! Секундная пауза. Взгляды влево и вправо. Дальше еще одно помещение и там тоже противник.

Десантники действовали без приказа, за плечами каждого бойца огромный опыт, и моей команды никто не ждал. Снова полетели гранаты. Опять взрывы и мы продолжили наступление. Впрочем, вскоре убивать стало некого. Централы, кто уцелел, покинули здание. Позиция осталась за нами, и поступил вызов от капитана Адамса:

— Строгов! Проход расчистили! Отход!

Десантники, которые потеряли двоих убитыми и троих ранеными, не бросая тела товарищей, собрались внизу и мы снова пустились наутек. Торопились. Бежали со всех ног и успели. Только нырнули в темноту подземелья, как снова начался артиллерийский обстрел. На этот раз вражеские артиллеристы знали, куда бить. Ведь не все солдаты централов были уничтожены и они работали за наводчиков. Вот только нас на поверхности уже не было. Мы ушли…

Централы не могли успокоиться долго. До самого вечера, обстреливая развалины и прочесывая город, они вели поиск. Но ничего, кроме мин и растяжек, не обнаружили. Наше убежище, по-прежнему, было тайным местом, и вечером, поужинав и помывшись, я приказал привести пленника, майора гвардии. По армейским меркам он полковник, а по флотским капитан первого ранга, так что птица важная и вражескому офицеру было, что мне рассказать.

Расположились в отдельной комнате, чтобы никто не мешал и не бился в истериках. С нами не только военные, но и гражданские, а они люди впечатлительные и, несмотря на бомбежки и оккупацию родной планеты, у некоторых все еще сидят в голове тараканы. Они могут вспомнить о недопустимости пыток, а нам это ни к чему, так как мы люди простые. Есть враг и его жалеть нельзя. Тем более что никаких конвенций с централами никто не подписывал, ни имперцы, ни корпоранты.

В общем, место было. Я присел за стол, и привели связанного пленника, которого усадили напротив.

Майор, что странно, был моим ровесником. Скуластый брюнет чуть старше двадцати лет, а уже гвардейский офицер в немалом чине. Впрочем, если подумать, ничего странного. Я тоже молодой, а уже адмирал. И пленник мог стать майором по протекции.

Кинув на него взгляд, я начал допрос:

— Как тебя звать?

Он покачал головой, зыркнул на меня исподлобья и пробурчал:

— Я буду молчать.

— Не хочешь по-хорошему?

— Нет.

— Что же, это твой выбор, — я кивнул Ломову: — Начинай, Жора.

Ломов кивнул в ответ и рванул рукав пленника. Темно-зеленый камуфляж не выдержал, ткань треснула и обнажила плечо гвардейца. После чего Жора вонзил в него шприц и вколол централу «сыворотку правды».

Пленник хранил молчание, а мы наблюдали за ним и вскоре хитрая микстура сработала. Веки гвардейца слегка прикрылись, зрачки сузились, а на лбу пленника выступила густая испарина. Можно продолжать допрос и я повторил свой вопрос:

— Как тебя звать?

Гвардеец не хотел отвечать, то ли слишком упрямый, то ли очень правильный и решил хранить верность присяге. Но присяга хороша во дворцах или на парадах. Там клятвы властителю и государству кажутся незыблемыми. А в полевых условиях все гораздо проще и жестче. «Сыворотка правды» самый мягкий вариант, а если действовать грубо, расколоть можно любого. Засунуть под ногти иглу, отрубать пальцы, просто избивать или засунуть человеку в задний проход подогретую железку. Человечество много чего придумало, дабы другие люди не могли хранить тайны. Так что могу сказать, что несгибаемых героев нет, таковых в принципе не существует, и пленный централ не исключение. Поэтому, немного помедлив, он ответил:

— Арнольд Шлех.

— Звание?

— Майор.

— В каком подразделении служишь?

— Вторая рота, третий батальон шестой бригады отдельного гвардейского корпуса.

— Какую должность занимаешь в данный момент?

— Адъютант генерала Ивара Логана.

«Надо же, — промелькнула у меня мысль, — действительно, важную птицу захватили. И Шлех, наверняка, знает, где сейчас Обадия Ноймарк».

— Ты единственный адъютант генерала?

— Нет.

— Сколько вас всего?

— Шесть.

— Все гвардейцы?

— Нет. Я один из гвардии, остальные армейцы.

— По какой причине ты оказался в бронеколонне?

— Мне нужны записи в боевую книжку. Поэтому вызвался на выезд. Участвовал в разгроме вражеской базы и лично сопровождал пленных к аэродрому.

— И генерал тебя отпустил?

— Да. Он недолюбливает гвардейцев.

— Почему?