Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

Мир за границами Германии был вынужден в таких условиях изыскивать теперь иные меры безопасности против революционного движения, возникшего в его сердце. Каждое правительство искало панацею «коллективной безопасности», что служило политическим паролем тех времен в кольце альянсов, окружавших Германию. Первым шагом послужило окончание длительного остракизма Советской России, принятой в члены Лиги Наций. Это произошло в сентябре 1934 года, вскоре после того, как убийство канцлера Дольфуса продемонстрировало презрение нацистов к нормам международного права. Муссолини держал дополнительные дивизии на перевале Бреннер, Франция искала безопасности в многосторонних пактах, а Великобритания – с кличем мистера Болдуина: «Наша граница проходит по Рейну» – встретила гитлеровскую угрозу программой перевооружения. Плебисцит в Сааре, принесший ошеломляющее большинство голосов за возврат в состав Германии, хотя его результаты и были в значительной степени превратно истолкованы, сыграл свою роль в усилении напряженности. Это голосование, в котором я принимал участие наравне с тысячами саарцев со всего мира, было демонстрацией уверенности в Германии, а не в Гитлере.

Выдвинутые после встречи месье Лаваля и месье Фландена с британскими министрами французские предложения о необходимости заключения пактов о ненападении и взаимопомощи со странами на восток и на юг от Германии в конечном счете не препятствовали достижению соглашения с рейхом. Несмотря на то что германское правительство было готово обсуждать ограничения военно-воздушных сил – при условии, что у Германии таковые будут иметься, – трудно было ожидать от рейха участия в пактах, направленных против него самого. Германское контрпредложение о двусторонних переговорах было подхвачено британским правительством, которое объявило о своих намерениях послать в Берлин сэра Джона Саймона и мистера Энтони Идена для переговоров, которые должны были начаться 6 марта 1935 года. За два дня до назначенной даты было выпущено заявление, оправдывающее правительственное предложение о перевооружении и обвиняющее Германию в нарушении статей Версальского договора, касающихся ее вооружений. В Германии это было расценено как умышленная попытка уничтожить всякую основу для переговоров, и Гитлер известил британского посла, что он слишком нездоров, чтобы принять британских министров.

Десять дней спустя Гитлер объявил о введении в Германии всеобщей воинской повинности. Вопрос о том, насколько справедливы были в тот момент утверждения об угрозе миру, создаваемой из-за германского перевооружения, навсегда останется открытым для обсуждения. Мое собственное мнение, подкрепленное многочисленными документами, представленными на Нюрнбергском процессе, таково, что применять термин «перевооружение» к периоду между падением моего правительства и концом 1934 года – невозможно. Усиление кадров армии и чисто теоретические исследования на предмет повышения эффективности их действий при отсутствии какого бы то ни было тяжелого оружия едва ли можно назвать перевооружением.

За рубежом бешено отреагировали на заявление Гитлера, однако никаких определенных шагов предпринято не было, а в многочисленных нотах протеста вскоре обнаружилась заметная несогласованность. Британское правительство еще раз запросило, готова ли Германия к переговорам, и Гитлер ухватился за представившуюся возможность обеими руками. Французы продолжали сильно негодовать и настаивали, чтобы визит британских министров носил только информационный характер. Поэтому мистер Иден должен был продолжить свое путешествие: он поехал в Москву, Варшаву и Прагу, разрушив тем самым психологическую атмосферу для своих переговоров в Берлине. Тем не менее переговоры с Гитлером были дружелюбны, хотя, принимая во внимание принципиальные расхождения между большевизмом и национал-социализмом, он напрочь отказался от участия в любом восточном пакте. Он также отказался от рассмотрения идеи Дунайского пакта о ненападении, пока не будет предложено определение понятия «интервенция», и это легко объяснимо, если иметь в виду особые отношения между Германией и Австрией. Именно на этой конференции Гитлер впервые предложил идею о заключении с Великобританией военно-морского соглашения. То был один из его крупных дипломатических успехов – в том смысле, что ему удалось посеять раздор между Францией и Великобританией.