Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

Риббентроп был человек ярко выраженной элегантности, всегда безупречно одетый и в совершенстве говоривший по-английски и по-французски. К несчастью, одних этих качеств недостаточно, чтобы быть государственным деятелем. В обычных обстоятельствах человек с его образованием и происхождением мог бы с успехом занимать высокие посты. В случае с Риббентропом это было невозможно. Он был невообразимо трудолюбив, но совсем не умен. Из-за неисцелимого комплекса неполноценности его общественные качества никогда как следует не оформились. Стало трагедией, когда такой человек в конце концов занял жизненно важное положение, повлиявшее на историю нашего времени.

Гитлер, питавший инстинктивное недоверие к любой информации, исходившей от министерства иностранных дел, скептически относился к любому человеку, которого бы не знал лично или кто не состоял в нацистской партии. Он придерживался невысокого мнения о способностях послов или дипломатических представителей, происходивших из реакционных аристократических фамилий, которые, по его представлениям, не имели понятия о национал-социалистических воззрениях. Риббентроп же всегда был готов представить дополнительные отчеты, исправляющие и дополняющие доклады министерства иностранных дел или, если возникала в том нужда, доказывающие их ложность. Из партийного бюджета были выделены значительные суммы на создание Бюро Риббентропа, которое расположилось на Вильгельмштрассе напротив министерства иностранных дел. По всему миру была создана информационная сеть, и в бюро скоро стало больше сотрудников, чем в самом министерстве иностранных дел. В их число входили в основном безработные журналисты, молодые коммивояжеры, не имевшие успеха за границей, и молодые нацисты, желавшие сократить себе путь к дипломатической карьере. Иностранцев, приезжавших в Берлин, вне зависимости от их общественного положения, – журналистов, бизнесменов, банкиров или промышленников – посещали люди Риббентропа и просили поделиться информацией. Если кто-нибудь из них был готов сообщить нечто интересное, им предлагали встретиться с Гитлером. Многие, в особенности более энергичные журналисты, считали эту идею прекрасной. В таких случаях Гитлеру сообщали, что имеется некая влиятельная персона или популярный журналист и продолжительная беседа с ними может послужить пропаганде национал-социалистических идей.

Министерство иностранных дел никогда не поставляло таких интересных людей. В действительности там испытывали определенное отвращение к тому типу журналистов, которые печатали длинные и не слишком точные статьи, в итоге порождавшие одни только неприятности. Бюро Риббентропа всегда находило возможность представить оценку тех или иных заграничных правительств или государственных деятелей, полностью противоречившую взглядам министерства иностранных дел, – не было ничего проще, чем получить от членов оппозиции совершенно противоположное мнение. Тщательно подобранные выдержки из зарубежной прессы также предлагались Гитлеру, который, не зная языков, не имел возможности непосредственно сделать на этом основании собственные суждения. Единственный вывод, к которому он склонялся, был тот, что Бюро Риббентропа служит ему лучше, чем министерство иностранных дел. Карьерные дипломаты проявляли большую осторожность при подборе источников информации и проверке своих докладов. В то же время Бюро Риббентропа, пренебрегая таким ответственным подходом, как правило, представляло доклады сенсационного свойства, причем ухитрялось присылать их очень быстро. Это псевдоминистерство не несло никакой официальной ответственности, без сомнения, принося своей деятельностью глубокое удовлетворение своему основателю и сотрудникам, но я так никогда и не смог понять, почему Нейрат, защищая свои собственные интересы, не пресек поток подобных нелепостей.

Это отступление в область методов ведения внешней политики позволяет правильно оценить условие, поставленное мной перед Гитлером в Байрейте. В Вене я был, благодарение Богу, свободен от вмешательства Бюро Риббентропа, настояв предварительно на своем прямом подчинении приказам Гитлера. На следующий день после того, как мне был предложен лондонский пост, в Байрейт приехал Нейрат. Мы обсудили с ним австрийскую ситуацию, и я рассказал ему о своем разговоре с Гитлером на тему о лондонском посольстве. Он вскинул руки в ужасе и воскликнул: «Нет, нет, туда мы должны отправить Риббентропа! Это единственный способ отделаться от него самого и от его бюро». – «Я хорошо понимаю ваше желание избавиться от этой неуправляемой организации, – сказал я. – Но что натворит Риббентроп на таком ответственном посту?» На добродушном лице Нейрата появилась широкая улыбка. «Через три месяца в Лондоне с ним будет покончено. Они не смогут его выносить, и мы раз и навсегда от него избавимся».