Вице-канцлер Третьего рейха. Воспоминания политического деятеля гитлеровской Германии. 1933-1947

Возвращение в Германию. – Упрямство Риббентропа. – Обращение к королю Швеции. – Итальянское вторжение в Албанию. – Предложение поста в Анкаре. – Мои условия. – Гитлер денонсирует военно-морской договор. – Прибытие в Стамбул. – Опасения Турции. – Я выступаю посредником между Риббентропом и Чиано. – Новое свидание с Гитлером. – Риббентроп летит в Москву. – Война с Польшей. – Поражение Германии неизбежно. – Три возможности

Вернувшись из Австрии в Германию, я уехал к себе домой в Валлерфанген. Имение располагалось в середине одного из участков линии Зигфрида [163], и удовольствие от возможности посвятить некоторое время семейным и личным делам после шестилетнего беспрерывного труда было омрачено видом всех этих приготовлений к новой войне. Кроме того, я по-прежнему ожидал казавшегося неминуемым ареста и суда по обвинению в государственной измене за отправку в Швейцарию архива своих докладов Гитлеру.

Кеттелер и Кагенек поместили их в Цюрихе в банковский сейф, принадлежавший одному из кузенов Кеттелера. Кстати говоря, смерть Кеттелера не была связана с этой операцией, поскольку его «исчезновение» произошло еще до того, как гестапо получило возможность завести следственное дело. Тем не менее последующее расследование выявило, во всей вероятности, достаточно фактов для того, чтобы определить место, где были скрыты документы. Если бы сотрудникам гестапо удалось получить эти бумаги, они были бы для Гейдриха чрезвычайно полезны как оправдание «исчезновения» Кеттелера перед Гитлером и Герингом, не говоря уже о возможности свести счеты со мной. Вальтер Хаген, замечательно хорошо информированный сотрудник абвера, утверждает в своей книге «Die Geheime Front» («Тайный фронт»), опубликованной после войны, что Гейдрих никогда не смог простить себе, что позволил мне спастись во время путча Рема. «Вплоть до самой смерти Гейдриха один из сотрудников его секретной службы имел постоянный приказ любой ценой ликвидировать Папена», – пишет Хаген.

В Швейцарию я не отправлял никаких документов, которые могли бы послужить гестапо материалом для фабрикации против меня обвинения. Мой исходный проект завещания Гинденбурга, вопреки некоторым получившим распространение слухам, не входил в число положенных на хранение бумаг. Но я не был уверен в том, что там не могли оказаться какие-либо заметки самого Кеттелера, касавшиеся его планов устранения Гитлера или наших бесед по этому поводу. Поэтому я решил отправить в Цюрих Кагенека, снабдив его удостоверением службы дипломатического курьера, для того чтобы он привез документы назад в Германию прежде, чем его вынудят сделать это судебным постановлением. Кагенек пришел к выводу, что невозможно уместить всю массу бумаг – это были плоды четырехлетней работы – в сумку для дипломатической почты без риска при пересечении границы привлечь к себе внимание агентов гестапо. Поэтому он сжег большую часть документов, привезя мне оставшиеся.

Тем временем гестапо пронюхало о наших действиях. Начальник курьерской службы министерства иностранных дел предупредил меня, что Кагенека собираются арестовать. Он, однако, сумел бежать в Швецию. Тогда я решил, что лучше всего будет вернуть оставшиеся документы Гитлеру с просьбой лично перечитать их и в случае, если он усмотрит в них признаки измены, предать меня суду. Я повторил, что после своего неожиданного увольнения отправил их в Швейцарию только для того, чтобы иметь возможность доказать, какого рода политику я проводил в Австрии. В это время гестапо шло в Цюрихе по следу, но в результате его сотрудникам был продемонстрирован только пустой сейф. Напряженная ситуация затянулась на несколько недель, пока более важные события не заставили Гитлера и Геринга распорядиться, чтобы Гиммлер и Гейдрих бросили заниматься этим делом.