Витте. Покушения, или Золотая Матильда

«Не запугаете!» — кинул он с думской трибуны после первого на него покушения.

«Сначала успокоение, потом реформы» — это тоже его лозунг.

«Вам нужны великие потрясения, нам — великая Россия!» — наотмашь стеганул оппонентов.

Сообразно своей натуре он и погиб в исключительной обстановке: в театре, на парадном спектакле, в присутствии государя и сонма сановников.

Его застрелили в антракте между вторым и третьим действиями — не только той исторической драмы, какую описывал в мемуарах Сергей Юльевич, но просто оперы, данной в тот губительный для Столыпина вечер (то была «Сказка о царе Салтане»).

Поднявшись со своего кресла в первом ряду, он стоял перед опустевшим партером в вольной позе спиною к оркестру. Опершись о барьер рукою, беседовал со знакомыми. Вдруг послышались два хлопка… два выстрела револьверных, и, успев еще все понять, и перекреститься, и перекрестить царскую ложу рядом, председатель Совета Министров стал медленно оседать на пол…

Подумать только, это произошло в том самом зале, где за тридцать лет перед этим молодой Витте услыхал о злодейском убийстве Александра II!.. И вот на открытие памятника ему, царю–освободителю, в честь пятидесятилетия освобождения съехалась в Киев вся знать, августейшее семейство и сферы… Холодок пробегал по коже. Как все связано, Господи, в этом мире…

Террорист, однако, выбрал момент, когда царь с семейством удалился из ложи. Было ли случайностью это? В отдаленном своем Биаррице граф набрасывался на полученные из России газеты. Их переполняли подробности.

Узнавая эти мелкие частности большого события, Сергей Юльевич так ясно представлял себе зал, столь знакомый, словно все случилось у него на глазах… Тем более у него на глазах в самом деле произошло почти то же — сколько лет, а в памяти ожило… Министра внутренних дел Сипягина застрелили, правда, не в зале, как министра внутренних дел Столыпина, а у самых дверей зала, и не в театре, а во дворце, но почерк, почерк убийцы был совершенно такой же!

…Вдруг из рядов поднялся неизвестный во фраке и, приблизившись, выхватил браунинг, прикрытый театральной программкой… (Убийца Сипягина — в офицерском мундире — прикрывал свой браунинг пакетом.)

…От мгновенной смерти спас крест, ударив в который пуля изменила направление…

…Задержанный на месте едва вырван из рук публики, пытавшейся учинить самосуд…

…Перевезен в хирургическую лечебницу…

…Назвался помощником присяжного поверенного Богровым…

…Рана считается смертельной…

…Мордко Гершович Богров, член революционного Совета в разгар студенческих беспорядков, одновременно был агентом–сотрудником Киевского охранного отделения…

…Исключен из адвокатского сословия…

…Действовал по поручению комитета социал–революционеров, явился к начальнику охранного отделения и сообщил о прибытии из Петербурга двоих террористов с целью убить Столыпина…

…Выдал многих серьезных политических преступников, что позволило относиться к нему с доверием, подполковник Кулябко поручил Богрову охрану Столыпина…

Телеграфная проволока работала беспрерывно:

…Богров будет предан военному суду…

…В свое время Столыпин сказал в Государственной думе, что так называемыми «сотрудниками» можно пользоваться только для получения сведений о замыслах революционеров, каким образом после этого Богров мог очутиться в театре в роли охранника?..

…Революционеры якобы стали его подозревать и предложили на выбор либо убить премьера и тем доказать вздорность подозрений, либо самому быть убитым за сношения с охранкой…

…В парламентских кругах готовят запросы правительству. Клеточников ли он, Дегаев, Азеф?..

…Здоровье Столыпина с каждой минутой ухудшается…

…Петр Аркадьевич тихо скончался…

…Еврейское население Киева в панике…

…Высочайший рескрипт при отъезде из Киева…

…Погребение П. А. Столыпина…

…Государь император повелеть соизволил произвести расследование действий Киевского охранного отделения…

…Заседание суда продолжалось три часа…

…К смертной казни через повешение…

…Кассации не подал…

…Исполнение приговора — на Лысой горе…

…Правые добились разрешения присутствовать при казни, чтобы убедиться, что Богров действительно будет казнен…

До чего же знакомый развернулся сюжет в этом новом умопомрачительном «романе Габорио», вдали от российских бурь думалось Сергею Юльевичу на берегу обманчиво ласкового в бархатный сезон Бискайского залива; увлекательнейшая в самом деле загадка: кто в действительности этот новый Дегаев, новый Азеф и Казанцев — революционер он или охранник… либо то и другое?! Вдруг отчетливо вспомнился давний разговор с несчастным Лопухиным, тогда еще, впрочем, находившимся в силе: у нас в руках полиции — жизнь любого… Так что разве могла привести к разгадке высочайше назначенная ревизия и к тому же порученная недавнему директору полицейского ведомства, кстати хорошо Сергею Юльевичу известному… До каких глубин этот Трусевич мог докопаться? До вины киевской охранки, чей начальник уже отставлен? До преступного небрежения полицейского начальства вообще?