Витте. Покушения, или Золотая матильда

…Начальник эксплуатации Юго-Западных железных дорог в их пределах был обязан сопровождать царский поезд. Ничто не вызывало столько хлопот и волнений, чем эти поездки. А в то лето и осень государь собирался проехать у них трижды. По расписанию, составленному в Петербурге безо всякого учета тяжести громадного поезда, надлежало мчаться со скоростью легкого пассажирского, а тяжесть была, с какой и двум пассажирским паровозам не справиться. Приходилось цеплять два товарных… А они на больших скоростях могли так расшатать путь, что того и гляди будет крушение. Витте подал рапорт министру с требованием изменить расписание. Изменили. Но на первой же станции император выразил неудовольствие черепашьей ездой по жидовской дороге. На других дорогах ездят же быстро!..

В те годы крушения случались нередко. Как всякое последнее слово прогресса, движение по железным дорогам было еще не вполне освоенным и привычным.

Узнав от собственного начальства о высказанном царем недовольстве, вот тут-то верзила железнодорожник громогласно, на весь перрон объявил:

— Знаете, ваше превосходительство, пусть другие делают, как желают, а я государю голову ломать не хочу!

Император Александр III человек был простой и грубый. Ростом тоже Бог его не обидел. Он запомнил того верзилу. Дерзкое заявление прекрасно расслышал, но виду тогда не подал. А когда предсказанное сбылось, то велел кому следует навести о нем справки. Оказалось, что это тот самый провинциал, который сразу после гибели императора Александра II предложил создать «Священную дружину»!..

От царской же службы был позднее отставлен… по дерзости.

…О злодейском убийстве царя-освободителя Сергей Юльевич (он жил тогда в Киеве) узнал в тот же вечер 1 марта в театре. Спектакль долго задерживался, в зале начали волноваться. Наконец на сцену вышел управляющий театром и прочел телеграмму из Петербурга с ужасным известием. Поднялся страшный переполох… В ту же ночь Сергей Юльевич написал письмо своему дяде Фадееву^{13}, человеку, близкому к наследнику, которого случившаяся трагедия возвела на престол.

«…У меня в паровозной мастерской, — писал дяде-генералу племянник-железнодорожник, — есть громадный паровой молот, от удара которого большущий кусок железа обращается в тонкий лист. А вот если подложишь крупинку, то, сколько ни бей, ничего ей не сделается. И с анархистами так же: вся мощь государства не может справиться с ними, бороться же надо их собственным оружием, отвечать на подлые покушения и убийства такими же гнусными действиями. А для этого составить сообщество людей безусловно порядочных, готовых пожертвовать собою ради своего государя…»

Ответ последовал без задержки — сначала от дяди о том, что письмо уже находится у нового государя, затем министр императорского двора телеграммой вызвал Сергея Юльевича Витте в Петербург.

К его приезду секретное сообщество уже было создано. В роскошном дворце на Фонтанке, в огромном кабинете средь стен, увешанных серебром и оружием, в присутствии сразу двух великих князей граф Боби Шувалов принял от молодого провинциала присягу перед иконой: «…Во имя Отца и Сына и Святого Духа вступаю отныне в „Священную дружину“ и посвящаю себя всецело охране государя, а вместе с тем разоблачению крамолы, позорящей русское имя… В чем клянусь на пресвятом кресте и Евангелии памятью родителей, жизнью жены и детей и собственною моею честью. Аминь…»

Имея задачу уловления крамольников на юге России, к себе в Киев он возвратился главным для Киевского района, снабженный шифрами, наставлениями и тайными знаками, по коим члены дружины должны были узнавать друг друга.

К несчастью, а возможно и к счастью, пора охранителей-добровольцев оказалась весьма недолгой. «Священная дружина» не протянула двух лет, не снискав каких-либо лавров. Пересилили традиционные охранительно-бюрократические учреждения. Но время, однако же, показало, что преданность государю незамеченной не остается. Отстраненный, по причине дерзости, титулярный советник получил назначение директором департамента в Петербург в чине действительного статского. Это — как из поручиков в генералы…

Ну а что до дерзости этой самой, так перед тем предварительно ее историю прояснили.

По службе на Юго-Западных дорогах Витте постоянно соприкасался с дорогой на Пруссию, на Кенигсберг. И однажды получил из министерства, из Петербурга, неожиданное извещение, что германский император пожаловал ему орден Прусской Короны. При этом министр путей сообщения просил его превосходительство доложить, за что именно император Вильгельм его наградил.

На это «юго-западный железнодорожник» не без одесского юмора отписал в Петербург, что удивлен министерским вопросом, так как орден ведь не он дал Вильгельму, а, напротив, Вильгельм дал ему, и поэтому логичнее было бы обратиться к кайзеру, почему его величество так поступил. Сам же он, С. Ю. Витте, объяснить это не в состоянии, поскольку никаких заслуг ни перед императором Вильгельмом, ни перед Пруссией за собою не знает.